«Считаю себя невиновным». Последнее слово политзаключенного Рината Алиева в суде. Часть I
25 ноября политзаключенный Ринат Алиев выступил с последним словом в Южном окружном военном суде в Ростове-на-Дону, заявив о своей невиновности.
«Я, Алиев Ринат Аблятифович, родился 16 января 1964 года в городе Карши Кашкадарьинской области Узбекской ССР.
Отец мой родился в большой семье, где было восемь детей. Мой дед был в колхозе мельником, а бабушка —домохозяйкой: растила детей, делала работу по хозяйству. Старший брат моего отца был агрономом колхоза, а второй брат — водителем в колхозе. Старшая сестра была табаководом также в этом хозяйстве и, долго работая в этой отрасли, стала заслуженным табаководом Крыма и РФ. Табак, который выращивали в этом колхозе, шел на экспорт в Америку и Европу. У семьи отца было в то время большое хозяйство: коровы, быки, бараны, кролики и много другой живности. Держали даже верблюдов для перевозок. Сдавали государству мясо, молоко и шерсть. Работы было много,работали от зари до зари.
Но вот пришел 1941 год, и началась Вторая Мировая война.Шла мобилизация в стране. Немцы шли очень быстрым наступлением, и Крым был оккупирован фашистами. Началась долгая и длительная оккупация полуострова. Моему отцу тогда было 13 лет, а его младшему брату — 12. Старшему брату, Расиму, было около 20 лет, и он ушел в армию — воевал в Севастополе, был морским пехотинцем, участвовал в многолетней обороне города, где геройски погиб. Другой старший брат, Казим, был в подполье, где не раз его арестовывала румынская комендатура. Но, по воле Всевышнего и при помощи хороших людей, выжил и умер уже после войны.
Мой отец с младшим братом тоже участвовали во время оккупации в подполье. Они выполняли задачи, где только могли пройти дети, не привлекая внимания врагов. Носили хлеб, еду тем, кто был в подполье. Носили муку семьям тех, кто воевал в Красной армии. А также приносили подпольюважные донесения и записки, предупреждали активистов об облавах и многое другое, рискуя своей жизнью и свободой. За такое действие могли угнать в Германию, или можно было даже попасть в концлагерь. Отец, участвуя в одной из операций, получил травму ноги, после чего стал инвалидом.
В общем, они не только были помощниками в доме по хозяйству, но и вносили своей детской храбростью хоть и маленький, но вклад в освобождение и победу над врагом. Мой отец еще долго искал своего старшего брата после войны. Не раз ездил в Севастополь, искал его имя на памятных обелисках, но нигде не мог найти его могилу. Но в один из дней он встретил очевидца, который воевал в одном подразделении с его братом, и тот рассказал, что в одном из жестоких боев при штурме одной из оборонительных позиций немцев брат моего отца геройски погиб.
Также хочу рассказать немного о семье моей покойноймамы. Она родилась в городе Белогорске Крымской республики. Их в семье было 11 детей. Семья ее отца, моего деда, жила в горном селе Янисала — это находится недалеко от села Ускут, сейчас Приветное.
Старший брат мамы жил и работал в Белогорске, был вторым секретарем горкома партии. Первым секретарем в то время был товарищ Кочан. Отца моей матери звали Абдуллах. Он тоже при оккупации помогал партизанам, которые воевали в горной местности. Носил еду, партизаны спускались по ночам в село, где женщины их обстирывали, кормили, предоставляли жилье для отдыха после лесных и боевых дней. При оккупации старший брат моей мамы ушел в подполье всем горкомом, где также проводил и руководил сопротивлением. Но в один из дней по доносу его и других подпольщиков арестовали. И по сей день никто не знает, где его могила. Скорее всего, они были расстреляны и похоронены в неизвестном месте. Его звали Ахтем Абдуллаев.
Может быть, где-то в советских архивах и есть какая-то информация. Это только Богу известно. Два других старших брата матери были в начале войны призваны в Красную армию и были танкистами, и, как мама говорила, погибли где-то в Польше под Варшавой в бою за одну из деревень — сгорели в танке. Они были двойняшки и воевали вместе, их звали Мемедали и Абдульмеджит. Ее старший брат, Садредин, также прошел всю войну от начала и до победы. Вернулся после тяжелых ранений домой и умер уже в мирное время.
Моя бабушка была заслуженной акушеркой Крыма. Бывало, можно сказать, в авральном режиме (а это тогда были домашние условия) принимала роды. И с ее помощью не одна жизнь человека была спасена, а это люди разных национальностей и вероисповеданий.
Об этом можно долго писать и говорить, на что не хватит ни времени, ни формата дискуссий. Что даже в таких жестоких условиях люди проявляли доблесть и героизм. Это я рассказал о семьях моего отца и мамы. А если взять в масштабах всего нашего народа, то это тысячи семей, где были упорство и вера в победу. Где в горных и предгорных районах Крыма за непокорность врагу были сожжены свыше 160 деревень за помощь партизанскому движению и подполью. Где свыше 70 тысяч крымских татар в то время сражались на всех фронтах против коричневой чумы в рядах Красной армии. Где три крупных партизанских соединения били врагов на территории Крыма. Где из нашего народа родилось шесть героев Советского Союза, в том числе дважды герой Аметхан Султан — летчик, ас того времени. Где также было много кавалеров всех орденов и медалей. Где героизму не было счета. Где очень многие пали смертью храбрых, не дожив до победы. Где многие были арестованы в Крыму врагом, запытаны, угнаны в концлагеря, а также расстреляны и лежат в безымянных могилах по сей день.
Но вот пришла долгожданная победа. Враг был повержен, пал и был изгнан из Крыма. Этот день стал днемосвобождения Крыма — 8 мая 1944 года. Но увы…
Ровно через десять дней, 18 мая, в дома моих родителей и моего народа ранним утром в четыре утра со стуком в дверь пришли военные и зачитали указ Верховного, что крымские татары за сотрудничество с врагом выселяются из насиженных мест и своих домов в Центральную Азию и Урал. Позже многие, и мои родители в том числе, рассказывали, что это было как гром среди ясного неба. Им дали 15 минут на сборы, а это старики, женщины, дети, младенцы. Рассказывали, что многие старики говорили и кричали, что мой сын, или отец, или брат воюют в Красной армии. Но увы…
Были подогнаны грузовики, и всех от мала до велика увезли на вокзалы Крыма, а затем, погрузив в товарные вагоны, повезли в далекую ссылку. Ехали очень долго — месяц-полтора. На каждой станции выносили умерших: кто умер от горя, кто от голода, кто от жажды, а кто от болезней.
Привезли в Узбекистан, как говорили мать и отец, в Кашкадарьинские степи, в пустыню. Дали лопаты и сказали: «Копайте себе землянки». И, как отец рассказывал, начали копать. Еду и воду привозили нерегулярно. Уйти никуда было невозможно — везде стояли автоматчики, территория была огорожена.
Моя мама рассказывала, что в их секторе поселили в землянках 70 семей. В каждой семье было от пяти до двенадцати-тринадцати детей. Воды чистой практически не было. Пили просто из арыков, дети болели дизентерией и умирали. Через полтора года из 70 семей осталось четыресемьи. Масштабы трагедии поражают разум.
Отец моей мамы умер через несколько месяцев от голода, потому что всю еду практически отдавал жене и детям, чтобы те выжили. Говорить и писать об этом можно очень долго, и только Богу известно о масштабах случившегося. Об этом пусть говорят историки, аналитики, политики.
Но кто выжил, а это около 50% от всех сосланных, с них, после смерти вождя народов, в 60-х годах сняли ярлык «спецпоселенцев», и люди начали обживаться. Дети пошли в школы, студенты — в институты, училища. Наш народ пошел на заводы, фабрики, производства Начали строить дома, сажать сады, рожать детей. И вот моя мама встретила отца. В 1959 году поженились, и в 1964 году появился я.
Отец работал водителем грузовика, мама работала в колхозе, собирала хлопок на полях, а также занималась другими хозяйственными работами. Как и все другие люди из моего народа.
Но чувство несправедливости у моего народа не погасло после всех мытарств, лишений и потерь. Люди старшего поколения, как и весь народ, закопав обиду на государство, начали мирную инициативу о восстановлении справедливости и полной реабилитации. Это были делегации старейшин в высшие эшелоны власти страны, которые говорили о дискриминации по национальному признаку. Доносили проблемы нашего народа не только руководству страны, но всему миру.
В то время народ осуществлял это, основываясь на принципах Ленинской национальной политики, что каждый народ имеет право на свою территорию и восстановление государственности в рамках СССР. А также на принципах дружбы всех народов и равенстве. Эта борьба была мирная, без насилия и вреда. Только слово правды и справедливости. Да, были аресты, заключения, преследования. Но в ответ народ отвечал не силой, а словом.
Были активисты и диссиденты, которые сидели в тюрьмах. Среди них был Мустафа Джемилев, имя которого было у всех на устах, который отбывал долгий срок в неволе. Он в то время для нашего народа был как Нельсон Мандела, борющийся с режимом апартеида за права коренного народа ЮАР. Борьба нашего народа была исключительно уникальной. В этой борьбе не было пролито ни капли крови, где был только диалог с власть имущими о проблемах народа и решении этого вопроса.
Результат был достигнут через 43 года. Когда власть и народ пришли к компромиссу. Тогда у власти был товарищ Михаил Сергеевич Горбачев, который на съезде объявил, что страна начинает большие реформы в сфере политики и экономики. А это — перестройка, гласность, демократизация общества, то есть полная перезагрузка всех отношений международной и внутренней политики страны. И что железный занавес рухнул.
Открылись границы. Люди нашей страны поехали за границу, начался масштабный обмен культур и экономического сотрудничества во всех сферах промышленности и торговли. Тогда советские евреи начали возвращаться на землю обетованную Израиль, немцы — в Германию, греки — на свою родину, и их в своих странах государства и местные жители встречали хлебом-солью. А вот нас, крымских татар, когда шло возвращение в Крым, встречать не желали. Происходили препоны со стороны местных чиновников, а именно: не прописывали, если покупал свой дом, не оформляли дома, не брали на работу. Пускали среди местного населения разные слухи, что татары будут красть детей. Пугали так, что даже местные люди не пускали своих детей на учебу в школу. И много всяких других домыслов и наветов.
Но наш народ эти домыслы и неправду обрушил своей гостеприимностью, добротой, нравственностью, дружелюбием. Потому что наш народ ехал на свою историческую родину не сеять зло и несправедливость, а жить и работать на благо этой земли. И многие местные жители, увидев это, стали с пониманием к нам относиться и помогать. И да, за время моего проживания в Крыму ни разу не слышал и не видел, чтобы были межнациональные конфликты и рознь. Где-то на бытовом уровне — бывало, но это никогда не влияло на общую мирную обстановку в Крыму. Люди начали понимать друг друга, осознавать, что мы живем в одном доме, что нам необходимо жить в согласии и это неизбежно приведет к мирному сосуществованию».
Продолжение во второй части.
