«За то, что мы не молчим». Суд приговорил шестерых крымских татар к срокам от 11 до 14 лет в колонии
Южный окружной военный суд в Ростове-на-Дону приговорил шестерых крымскотатарских активистов из Джанкойского района Крыма к срокам от 11 до 14 лет заключения. Об этом сообщает корреспондент «Крымской солидарности» из зала суда.
Приговор вынесли 69-летнему жителю Джанкоя, мастеру по ремонту бытовой техники Халилу Мамбетову, 55-летнему предпринимателю из Джанкойского района Рефату Сейдаметову. Ему, как и Мамбетову, прокурор запрашивал 17,5 лет лишения свободы в колонии строгого режима. Обоим назначили по 14 лет заключения с отбыванием первых четырех лет в тюрьме, оставшийся срок — в исправительной колонии строгого режима. Также суд назначил ограничение свободы на один год каждому после освобождения из колонии.
Ранее прокурор также просил назначить по 17 лет заключения 41-летнему строителю Осману Абдуразакову, 51-летнему строителю Леману Зекеряеву, 31-летнему специалисту по ремонту платежных терминалов Айдеру Асанову и 39-летнему мастеру по бытовой технике Экрему Крошу. Крошу, Зекеряеву и Абдуразакову назначили аналогичный приговор, как у Мамбетова с Сейдаметовым.
Только Айдера Асанова суд приговорил к лишению свободы на 11 лет с отбыванием первых трех лет в тюрьме, а оставшегося срока — в колонии строгого режима с последующим ограничением свободы на один год.
Все шестерых активистов суд признал виновными по обвинениям в участии в деятельности (ч. 2 ст. 205.5 УК РФ) исламской политической партии Хизб ут-Тахрир*, а также в приготовлении к насильственному захвату власти (ч. 1 ст. 30, ст. 278 УК РФ). Организация запрещена в России с 2003 года, но публично и без ограничений действовала в Крыму до 2014 года. На приговор поддержать осужденных приехали около 30 человек — родственники и другие активисты.
«Меня возмущает, что мусульман обвиняют в тяжких преступлениях только за то, что они следуют своей религии. Люди, которые молятся, делают ремонт в мечети, обсуждают Ислам — получают по 17 лет», – прокомментировал активист Эскендер Джелялов, который приехал на заседание из Крыма.
Политзаключенный Экрем Крош назвал уголовное дело «позорной фабрикацией» и требовал оправдать всех, кто был задержан вместе с ним.
«В четыре часа утра [во время обыска] я как мусульманин просыпаюсь, чтобы совершить намаз, а ко мне врываются люди в масках <...> и направляют на меня четыре ствола. Кто террорист — я или они? Терроризм в моем понимании — это действие, которое наводит в обществе ужас. <...> Но по факту, в реальности, ко мне домой пришли, напугали моих детей. Я сам не боюсь, не пугался, даже не дрогнул, но мои дети и моя жена — они испугались. Террористы — это они, в масках, которые пришли ко мне», — заявил он, выступив с последним словом.
Самый пожилой фигурант дела, 69-летний политзаключенный Халил Мамбетов, также заявил, что они, мусульмане, оказались на скамье подсудимых «по огульному обвинению без представления каких-либо доказательств или фактов, подтверждающих [их] вину».
Политзаключенный Осман Абдуразаков отметил в последнем слове, что участников дела судят не за реальные деяния, а за активную позицию.
«За то, что мы не молчим, видя беспредел властей в отношении нашего народа», — добавил он.
Остальные обвиняемые отказались от участия в последнем слове, посчитав процесс необъективным, сообщила «Крымской солидарности» юристка Лиля Гемеджи. Она рассказала, что в ходе в прений сторон выступили адвокаты по соглашению и по назначению, которые обратили внимание на многочисленные процессуальные нарушения в деле.
Защитница Айдера Асанова Оксана Железняк отметила в прениях, что ее подзащитному инкриминируется участие в Хизб ут-Тахрир* в период от 19 февраля 2015 года по 24 января 2023 года, то есть до даты задержания. Однако в материалах уголовного дела говорится лишь о единичном участии подсудимого в сухбете (собрании), что было зафиксировано по результатам оперативно-разыскных мероприятий (ОРМ).
Адвокат также попросила суд исключить из обвинения статью 278 УК РФ о насильственном захвате власти, которую вменили Асанову.
«В действиях Асанова нет преступлений, подпадающих под эту статью», — заявила защитница.
«Я на сто процентов уверен, что мой сын невиновен. И другие, кто с ним, они абсолютно невиновны. То, что им в деле предъявляют, — это абсолютно неправильно. Это большая ошибка», — заявил отец Айдера Асанова Риза Асанов, который приехал на судебное заседание.
Адвокат Рефата Сейдаметова отметил, что сторона защиты неоднократно просила суд раскрыть личности засекреченных свидетелей и допросить их, чтобы «исключить заинтересованность данных лиц в оговоре Сейдаметова и остальных обвиняемых с целью помощи сотрудникам ФСБ и фальсификации доказательств».
Защитник подчеркнул, что показания свидетелей не могут использоваться в процессе в качестве доказательств по делу и подлежат исключению.
«Государственное обвинение игнорирует заявления обвиняемых о совершении преступления в отношении них, указаны результаты проверки и вынесены постановления об отказе о возбуждении уголовного дела. При этом основанием для отказа от возбуждения уголовного дела послужило, по мнению сотрудника, проводившего проверку, отсутствие объективно утвержденных сведений по фактам, изложенным в сообщении. Проверка по материалам проведена поверхностно, формально без проверки обстоятельств, имеющих существенное значение», — добавил адвокат Якименко.
Он также заявил, что органы следствия по данному уголовному делу «неоднократно злоупотребляли» действующим российским законодательством.
«Они фактически создали конструкцию, которая нарушает все нормы материального и процессуального уголовного законодательства», — заключил защитник.
Он попросил вынести оправдательный приговор в отношении Рефата Сейдаметова «в связи с недоказанностью событий преступления».
Тарас Омельченко, адвокат Лемана Зекеряева по соглашению, заявил, что после принятия закона «О борьбе с терроризмом» требования к террористическим организациям были пересмотрены и изменены. Сейчас Хизб ут-Тахрир*, в участии в которой обвиняют Лемана Зекеряева, под эти требования не подпадает.
«Есть ответ ФСБ о том, что данная организация на территории Российской Федерации террористических актов не совершала. Это официальный ответ, он в прессе озвучен, то есть это общеизвестные данные», — отметил защитник.
Тарас Омельченко также рассказал и о незаконности доказательств в материалах дела. Обыск в доме Зекеряева проводился без участия адвоката. О том, почему защитника не было на месте, в материалах дела указания нет.
«О том, что он был подозреваемый, свидетельствует постановление о возбуждении уголовного дела в отношении лица. О том, что не было адвоката, свидетельствует отсутствие подписи об адвокате, о присутствии адвоката в протоколе. <…> Как только [сотрудники ФСБ] зашли, все телефоны отобрали. Мой доверитель говорил, что возможности связаться с адвокатом ему не дали. <…> Право моего подзащитного на защиту было нарушено. <…> УПК не предусматривает никаких исключений для того, чтобы защитник не присутствовал», — подчеркнул Омельченко, попросив суд также оценить этот факт при вынесении приговора.
Кроме того, защитник обратил внимание суда, что материалы оперативно-разыскных мероприятий в процессе осмотрены не были и не были приобщены к делу в качестве вещественных доказательств. А значит, пришел к выводу адвокат Омельченко, они не могут служить доказательствами по делу.
«Ответ на это дан Конституционным судом. И ответ этот не допускает никаких двузначных толкований. Есть протокол осмотра на предварительном расследовании — значит, есть ОРМ. Нет — значит, ОРМ нет. А уж учитывая, что это было проведено <…> с нарушением норм, гарантии которых предусмотрены для уголовно-процессуальной деятельности, использовать без соответствующей их [материалов ОРМ] легализации в уголовном процессе тоже представляется невозможным», — заключил защитник.
Тарас Омельченко попросил суд дать оценку этому обстоятельству при вынесении решения о наказании. Он также заявил, что все экспертные исследования, которые были представлены в материалах дела, производили некомпетентные специалисты.
«Я не могу этих людей назвать экспертами, потому что в соответствии с действующим законодательством экспертами могут быть только те, кто работает в госучреждениях, а не в образовательных учреждениях. И, соответственно, они не имеют профильного образования», — добавил Тарас Омельченко.
По его словам, в материалах дела нет доказательств насильственной или террористической деятельности.
«Мы также ставим под сомнение, что аудиозаписи были получены законным путем, их [фигурантов дела] голоса. Если мне память не изменяет, занятие терроризмом — это не изучение литературы. Изучение литературы не запрещено. У нас [по Конституции] свобода слова, свобода вероисповедания», — резюмировал защитник Лемана Зекеряева.
24 января 2023 года в нескольких селах Джанкойского района прошли обыски с участием сотрудников ФСБ. Были задержаны шесть человек, включая Лемана Зекеряева, Османа Абдуразакова, Айдера Асанова, Рефата Сейдаметова, Халила Мамбетова и позднее — Экрема Кроша. Все их обвинили в причастности к деятельности партии Хизб ут-Тахрир*, признанной террористической Верховным судом РФ в 2003 году в закрытом заседании.
Согласно материалам дела, обвиняемые не имели оружия, боеприпасов и не призывали к насилию. В качестве доказательств обвинение приводит аудиозаписи их разговоров на религиозные и политические темы.
По мнению правозащитных организаций, дело имеет политический характер. Они утверждают, что преследование связано не с реальной угрозой, а с инакомыслием и массовой нелояльностью среди крымских татар после событий 2014 года. В Украине и большинстве стран мира деятельность организации не запрещена.
*Организация запрещена в РФ.
