«Нет чужой боли». Последнее слово Османа Арифмеметова в апелляционном суде.

29 января 2024 года в Апелляционном военном суде городского округа Власиха выступил с последним словом учитель информатики и гражданский журналист Осман Арифмеметов. 24 ноября 2022 года Южный окружной военный суд приговорил политзаключенного из «второй Симферопольской группы» к 14 годам заключения. Мы публикуем его речь полностью.

«Предлагаю послушать, что пишут в приговоре, по которому мне было вынесено 14 лет лишения свободы, судьи Южного окружного военного суда в составе председательствующего Корсакова и судей Галкина и Шендрикова. Я их буду называть "тройка", как продолжателей традиции преследования за инакомыслие, сложившееся в Советском прошлом.

Вот что они пишут: «Надлежит отметить, что многочисленные объёмные заявления, ходатайства подсудимых ... со ссылкой на материалы уголовного дела, подробные выступления подсудимых ... в ходе судебного заседания, в которых подсудимые приводят подробный анализ материалов уголовного дела со ссылкой на конкретные тома, фактически свидетельствуют о надлежащем ознакомлении с таковыми, а заявленные ходатайства и доводы подсудимых − о явном затягивании времени и злоупотреблении процессуальными правами». Так тройка объясняет необоснованность утверждения подсудимых о нарушении права на защиту ввиду не ознакомления с материалами уголовного дела.

Тройка своими глазами видела, как мы на каждом судебном процессе работали с ручкой в руках. Мы не бездельничали, отнюдь, засучив рукава, усердствовали как в зале суда, так и в камерах, по возвращению. Именно этим объясняются наши многочисленные объёмные выступления, ходатайства, подробные анализы материалов дела.

Разве в обязанность судьи не входит опираться исключительно на предоставленные материалы в томах дела? Там есть график ознакомления, подписанный следователем, из чего следует, что мы были ознакомлены лишь третьей частью печатных томов, а про вещественные доказательства, аудио и видеозаписи и речи не идёт. В ходе судебного процесса, при исследовании доказательств обвинения, нам удалось выявить огромный массив нарушений. И это благодаря нашим стараниям.

Для примера приведу обрывистое исследование видеоматериалов в зале суда. Я записывал всё, что видел и слышал. Так обнаружил монтаж видеозаписи. На одном из видео тайм-код начинался с 13:00 и заканчивался к 22:00. Само видео шестичасовое. Разве может непрерывная девятичасовая запись уместиться в шестичасовое видео? Мы обратили внимание судьи на признаки монтажа. Однако тройка проигнорировала данный факт и не осмелилась поставить под сомнение действия, в данном случае результаты оперативно-розыскного мероприятия "Наблюдение", оперативников ФСБ.

Все обнаруженные нарушения мы переносили на бумагу. Такое поведение тройка оценила, как злоупотребление правом. Их узкое мышление даже не способно было задаться вопросом: «Почему эти ребята так стараются? Ведь они прекрасно понимают каков будет итог». Так вот я отвечу. Дело в том, что у нас есть чувства ответственности за наш народ. Чувство ответственности − эмоциональное состояние человека, которое толкает к размышлениям над поиском путей решения беспокоящих его проблем. Мы ограничены принятым ненасильственным методом борьбы, но не ограничены в способах и формах в рамках этого метода. Так, одним из способов является борьба в правовом поле.

Подробные исследования и анализ следственных действий, судебного заседания на нарушения мы фиксировали для того, чтобы российскому обществу и мировому сообществу показать, как стряпаются дела. Пусть мир увидит, как ФСБ фальсифицирует доказательства в борьбе с инакомыслием. Как прокуроры и судьи пособничают в фабрикации дел. Силовые структуры, власти и СМИ пытаются нас выставить как опасных преступников. Тем самым оправдать свои репрессии в глазах международного сообщества.

Мы не преступники и не террористы. Посмотрите, как проходят судебные процессы. Не верьте им. Мы готовы предоставить на рассмотрение зафиксированный нами объём нарушений. В Крыму никогда не было терроризма. Лишь с приходом России на полуострове началась погоня за несуществующими террористами.

Для «гениев» из числа судей Южного окружного военного суда чуждо понятие чувство ответственности. Оставаясь безнаказанными, у тройки отсутствует ответственность перед обязанностями, как одной из ветвей власти, перед обществом и историей.

Постараюсь показать, как говорится, «на пальцах», как было сфабриковано уголовное дело против нас.

Крымский суд направляет оперативных сотрудников ФСБ в микрорайон Каменка города Симферополь. Оперов понесло совсем в другой район, в иную административно-территориальную единицу города. У нас имеются документальные подтверждения от БТИ, Департамента градостроительства, а также личных документов домовладельца. Тройка же посчитала, что ФСБ ворвались в нужный дом.

Все выводы первой инстанции основаны на слухах и предположениях.
Лишь на основе исключения из доказательств протокола осмотра, должны были быть исключены и аудио, и видеозаписи, и экспертизы. Нет ни одного доказательства, что аудио и видеозаписи были осуществлены в то время и в том месте, на которое указывает ФСБ. Суд верит им на слово. Почему? Какие вне процессуальные отношения связывают судей и следователей ФСБ, что первые принимают от последних лишь на честном слове? Тот же вопрос возникает уже по отношению к экспертам.

В условиях 21 века можно с помощью программного обеспечения, находящегося в свободном доступе, синтезировать голос и лицо. Подтверждение тому – в конце прошлого года на прямой линии с президентом вопрос задавал его клон. Клон имел голос, лицо и характерные движения присущие президенту. Почему тройка не проверила аудио и видео записи, которые представила сторона обвинения, на использование технологии Дипфейка? Для беспечных судей технология нейросетей слишком сложная. Легче поверить ФСБ и не заморачивать себе голову.

При внимательном изучении материалов дела видно, что эксперты фоноскописты и фотопортретчики являются сотрудниками отдела ФСБ. А эксперты лингвист и религиовед вызывают сомнения в беспристрастности и объективности. Нет ни одного документа, объясняющего появления стенограмм. Стенограммами пользовались лингвист и религиовед. Я имею ввиду документ, а не бумажку, которую вытащил прокурор, когда мы указали на несоответствие дат. Да и религиовед " липовый ", так как в материалах дела отсутствует документ, подтверждающий его специализацию. Есть лишь диплом историка. И снова мы должны поверить в ФСБ, что у историка есть образование религиоведа?

В остатке мы имеем лишь показания скрытых свидетелей. Тут необходимо обратить внимание на два факта:
1. засекречивание происходило по необоснованной просьбе самих свидетелей. О чём говорит следователь Махнёв С.В., который ответил в параллельном деле организаторов, что поверили на слово об опасениях свидетелей. По этой причине приняли решение засекретить.
2. показания свидетелей основано на слухах. О чём они сами говорили. Якобы кто-то им сказал, что дали присягу, что делали призыв и прочее. Но важно, что не были свидетелями своих слов.

Так что это за свидетели? Почему судьи им верят? Почему судьи превратились в бабушек у подъезда и обсуждают слухи? Почему верят следователям, прокурору и их свидетелям? А нам и нашим свидетелям не верят. Где же равенство сторон? Где презумпция невиновности? Где принцип верховенства права?

Уже давно для российской системы судейства чужды перечисленные принципы. Неудивительно, ведь мы все стали свидетелями прекращения уголовного производства над мятежником, нарушившего более 10 тяжких статей Уголовного кодекса РФ и отпускают его в Беларусь. Умалением верховенства права Россия опустилась на уровень «банановой республики».

У нас же не нашли ни оружия, ни планов захвата, ни трупов, ни марша на столицу для свержения власти. Мы жили и строили свои семьи, воспитывали своих детей в лоне нашей культуры и традиции. Как мы это понимаем, а не как нам указывают сверху. Видимо этот факт и стал основной причиной уголовного преследования. Нас обвиняют в "мыслепреступлении ", в контексте общей борьбы с инакомыслием в России. А судебная система превратилась в инструмент уничтожения альтернативных мнений, мыслей отличных от власти.

Что касается внутреннего климата, то вы сами станете свидетелями массового доносительства, охоты на ведьм и вполне ожидаемой кровавой борьбе башен Кремля.

К нам относятся как к террористам. никто не разбирается в деле. Лишь смотрят на решение суда. Хотя мы никого не убивали. От нас никто не пострадал. Мы не террористы и не преступники. Мы жили по принципу «нет чужой боли», приносили пользу обществу. За кухонные разговоры и чтение книг с самого первого дня к нам относятся как к террористам. Содержите в тюрьмах, в нечеловеческих условиях, в нарушение всех своих договоров, в частности IV Женевской конвенции. Из-за такого отношения уже погиб фигурант нашего дела Гафаров Джемиль. Среди пожилых фигурантов есть больные, которые нуждаются в неотложной медицинской помощи, перенесли инсульты.

Выражаю благодарность всем, кто все эти годы поддерживал меня и мою семью. Правозащитникам Украины и России, а также других стран. Нашим адвокатам, журналистам. Спасибо Фрэнсису Фукуяме за его инициативу стать моим голосом на мировой арене. Также хочу вспомнить украинскую писательницу Викторию Амелину, погибшей под ракетным обстрелом в Краматорске. Она взяла на себя ответственность быть моим голосом на украинскую аудиторию.

Выражаю благодарность активистам "Крымский Солидарности", которые всё это время отправляли нам передачки, писали письма с тёплыми словами, заботились о моей семье. И всем, кто просто переживал, помнил и читал за нас, узников Кремля, молитвы».

Осман Арифмеметов в зале Южного окружного военного суда в Ростове-на-Дону. Фото: архив «Крымской солидарности»