«Остановите этот беспредел». Последнее слово Шабана Умерова в апелляционном суде

28 марта 2023 года в Апелляционном военном суде города Власиха выступил с последним словом политзаключенный Шабан Умеров, осужденный по делу  «второй Симферопольской группы» Хизб ут-Тахрир. 

Мы публикуем его последнее слово полностью.

«Вчера, слушая прокурора, я задался таким вопросом: почему он в начале своей речи громко, чётко и ясно говорит в отношении нас – подсудимых, какие мы плохие, а в конце речи смягчает свои слова, когда говорит относительно стороны обвинения – того, что он считает неправильным, например, «судья Волков неправильно что-то говорил, то неправильно, это неправильно..», то всё это он говорил негромко. Я ещё попросил, чтобы он погромче говорил, потому что он же заключение делает.  

И в этом случае у меня два понимания такого поведения:

Или у этого человека еще не все умерло внутри – все то, что ему Бог вложил хорошего, потому что Бог вложил в человека и хорошее и плохое, значит, все-таки, есть стыд у него.

То есть если мы, все подсудимые и адвокаты, видели несостоятельность этого дела и то, что оно сфабриковано, то, может быть, есть такое ощущение и у него, возможно не перегорел полностью. Это первое.

Второе. Или у этого человека что-то дрогнуло, то есть, как я понимаю, мы у него не первые и не последние и что-то уже дошло до него, то те проклятия, которые делали до нас те мусульмане, которых он уже оклеветал и посадил, то есть человек уже боится говорить прямо те вещи, которые очевидно являются ложью. Ну, да ладно, Бог вам всем судья, и нам тоже, Судный день не далек, умрем и там будем отвечать.

Я хотел тоже начать с того, что наше дело политически мотивировано, и показать недоброжелательное отношение к нам России, что происходит в течении 130-140 лет, и это только то, что я знаю, а там может быть и больше.

Мой прадед, уроженец Севастополя, которого выслали в своё время, при царской России это еще было, он еще был неженатый и выслали его в Нижнегорский район, то есть в степь. Это время, когда Россия начала репрессии в отношении моего рода со стороны отца. То есть, неугодные крымские татары проживают в Крыму, а их начинают сначала с Севастополя выкидывать.

Следующим был сын моего прадеда, то есть мой дед. В 1941 году, когда началась война, он был имамом в мечети и убивает его также Советская власть, я не знаю, я не разбирался почему и зачем, но это было.

То есть был репрессирован мой прадед, затем – дед, а затем, следующим идет мой отец – в 1944 он попал под депортацию, его выслали из Крыма и вот сегодня уже я сижу перед вами. Сегодня вы судите, но только Господу известно, сколько мне будет предписано и сколько всем будет предписано – на то будет воля Господа, только Господь решает, сколько нам находиться здесь, остальное – это все слова.

За что я сижу?

Как-то на одном из апелляционных заседаний, по моему, там был тот же самый прокурор, Раим сказал: «Не меня надо от общества изолировать, а общество надо от меня изолировать».

Давайте посмотрим, какое общество мы имеем на сегодняшний день.

Я не вас имею в виду, имеется ввиду то, что нас окружает, а это алкаши, наркоманы, проституция и тому подобное.

Когда мы говорили этим людям, что так нельзя жить, нужно вести правильный образ жизни, именно так, как Господь приказал, нельзя воровать, пить, нельзя наркоманией заниматься, нельзя убивать, нельзя насиловать – вот, что мы говорим, а вы нас за это сажаете?! Все прекрасно знают, что в этом обществе происходит. Одна порочность, по другому это общество не живет. Сегодня мужчина и женщина – это как животные, которые друг друга увидели на улице, они готовы на улице совокупиться, а вы за что нас сажаете?

Или если мы говорим, что проценты – это запрещено и вы нас сажаете только за то, что мы говорим, что это неправильный образ жизни? То, что проценты – это запрет? 

Я не знаю, ваша честь, мы приводили доказательства, полностью показав то, что это дело само по себе никуда не годится и ни в какие рамки не входит.

Защитник Шейхмамбетов сказал: «Судопроизводство не терпит предположений», то есть должны быть доказательства. Вчера в словах прокурора я не услышал ни разу, чтобы он хоть где-то опровергнул наши факты, которые мы приводили, ни разу не смог опровергнуть. Он просто говорил:

«Я считаю это так, я считаю это вот так», но где доказательства? Где опровержения? Я так понимаю, прения должны быть равнозначные, то есть каждая сторона должна приводить доводы, по другому я не знаю, если вы русские, вы должны правильно понимать это слово - «прения». Должен быть какой то противовес, нету тут противовеса. Это дело политически мотивировано. Вы нас сажаете за то, что 9 лет назад крымскотатарский народ вышел и сказал: «Мы не хотим быть в Российской Федерации.  Почему наш народ вышел и сказал это? Потому, что 4 поколения таких как я попали под репрессии, совершенных Российским государством! Мои деды со стороны отца прошли этот тяжкий путь, так же и со стороны матери моему деду дали 13 лет, но он отсидел 3,5 года – когда Сталин умер, его реабилитировали и отпустили.

Адвокаты же раскрыли, показали, что этот закон сам по себе  несостоятелен, он противозаконный. По отношению к нам сегодня Российская Федерация проводит террор, я 4 года сижу в клетке, в моём возрасте это пытки. Еда, которую нам дают, даже собака не захочет есть. 4 года находиться в четырёх стенах и раз в месяц могут быть прогулки, ещё говорят: «Скажи спасибо и за это»! Представьте, в четырёх стенах, четыре человека в камере, в моем случае это ещё хорошо, а некоторые находятся в камерах, где намного больше людей, где по очереди спят, то есть у нас 4 так называемые кровати, здесь их называют «шконки», бывает и такое, что в камере 10 «шконок» и 20 человек, и они по очереди спят. Это пытки, ваша честь, просто вы не знаете всю реальность, которая здесь происходит. Для чего нас 4 года держат? Для того, чтобы издеваться, нас пытать? Другого я не вижу. Вот этот год, который я здесь просидел после приговора, вот эти апелляционные суды можно было решить за месяц, два месяца максимум, но почему нас больше года здесь держат?

И ещё плюс к этому, в приговоре ещё 5 лет тюрьмы, но я так и не понял, эти 4 года, которые я уже просидел, входят в эти пять лет или нет, мне никто не разъяснил! Тогда уж дайте нам не строгого режима, а особого, что же вы так мелочитесь, так и так уже 9 лет получается, если 5 лет включить туда. Пытаете – уже до конца пытайте, или вообще, возьмите и выдайте приговор «расстрелять», будьте первыми. Что же вы, в этом деле проблем нету, российское судопроизводство, оно всё может решить, сделайте! Выдайте «расстрел вам», пусть расстреляют. И решать – не решаете. И когда хотите решать, то делаете это только так, как России выгодно.

Мне знаете, иногда говорят, говори красиво, а я уже не могу по другому разговаривать, просто уже нервов не хватает, мне 54, из них 4 года я отсидел. Все судопроизводство, которое год проходило в Ростове, я не про Волкова говорю, ну докажите вы, докажите на законном основании, примените доказательства, опровергните все наши доводы, которые мы и наши адвокаты приводили в суде, приведите доказательства, что мы виноваты и всё – разговора нет! Опровергните 2003, скажите, что это всё законно, 2013 год, о котором говорил адвокат Курбединов, но никто этого не делает и вы все молчите, продолжаете молчать, почему? Всё боитесь того, что вас за это накажут, ну да, у меня есть такое понимание, что сейчас силовики управляют государством и идти против них – себе во вред.

Но время же пройдет, как прошло время Сталина, завтра внукам в глаза как вы будете смотреть? Будете говорить: «Я испугался, внучок?».

Остановите этот беспредел в конце концов, сколько можно, я заканчиваю, больше мне сказать нечего. У меня одна просьба к вам, просто подумайте о будущем, о будущем поколении, которое после вас будет. Всё, я закончил».