«Это обвинение является фикцией». Судебные прения Раифа Февзиева. Часть 3
11 января в Южном окружном военном суде в Ростове-на-Дону подсудимый четвертой Симферопольской группы по «делу Хизб ут-Тахрир» выступил с прениями.
Мы публикуем текст прений Раифа Февзиева полностью в трех частях.
В некоторых местах методы деятельности ХТИ по распространению своей идеологии охарактеризованы как «идеологическая обработка», «вербовка». (с.171). Употребление экспертом такой эмоционально-окрашенной лексики, а также таких слов как «атака», «переворот», «борьба», «обработка», «вербовка», способных создать впечатление преувеличенной опасности, недопустимо и может сформировать искаженное представление о методах деятельности ХТИ. Отмечу также, что основной вывод религиоведа, сформированный на основании результатов проведённого исследования, выглядит довольно путано: «в представленных на исследование материалах, в переговорах... имеются прямые указания на их принадлежность к деятельности террористической организации ХТИ (с.186)». Из этих слов невозможно понять, кто или что именно принадлежит к террористической организации. Не менее путано выглядит и вторая часть ответа эксперта: «А именно сочетание в разговоре лиц, следующих тезисов и форм организационный деятельности». Само по себе употребления экспертом слово «сочетания» говорит о том, что эксперт не видит в представленных материалах прямых указаний, так как наличие прямых указаний говорит о конкретике, например, если ХТИ непосредственно через свои информационные ресурсы заявляет о том, что, такой-то человек является её членом официально. Даже совместная фотография с ан-Набхани не может быть поводом для подозрения в участии в ХТИ. Эксперт не говорит о сочетании тезисов и форм, то есть эксперт в представленной стенограмме, исходя из своего личного, индивидуального, однобокого, субъективного подхода к пониманию сочетания тезисов и форм, делает конкретные выводы о присутствии прямых указаний на принадлежность к деятельности ХТИ.
Заключение эксперта-религиоведа считаю необоснованным и склоняющим суд к обвинительному взгляду на моё дело.
Эксперт утверждает о наличии прямых указаний в переговорах, и их принадлежность к деятельности террористической организации «Партия исламского освобождения», при этом не приводя ни одного прямого указания, а всего лишь какие-то косвенные, из которых он делает определённые личные выводы. Эксперт указывает, что именно сочетание в разговоре лиц следующих тезисов и форм дает право сделать определённые выводы.
Вот так выглядит заключение. Если же смотреть полный текст стенограммы, а не вычлененные фразы, то из текста понимается, что ученый Т.Набхани написал книгу, в этой книге указаны проблемы, которые на его взгляд существуют в мусульманской общине, которые, как он считал, нужно решить. Это не зависит от того, что является человек ученым или нет - важна концентрация человека на проблеме. Как пример приведем крымскотатарский народ, в котором есть непонимание каких-то истин, которые нужно разъяснить, даже говорится о развитии и разъясняется, что это. Но все это всего лишь обсуждение представлений человека, написавшего какую-то книгу в середине 20 века и ничего более.
Да, и по поводу слов эксперта: «Необходимо вести даъват (призыв к Исламу), склонять людей к своей точке зрения» (с.186 п.4):
Если поинтересоваться у любого имама или сотрудников муфтията «существует ли в Исламе концепция разъяснения религии людям, которые ею интересуются», то я уверен, что каждый ответит утвердительно, и разъяснение имамом религии людям (прихожанам) – это не есть склонение людей к своей точке зрения, как пытается это представить эксперт.
Исходя из всего вышенаписанного, представляется ясным, что все пункты, которые приводит эксперт в доказательство того, что «имеются прямые и косвенные указания на принадлежность к деятельности террористической организации (ХТИ)», являются необоснованными и надуманными, что является основанием для сомнения в этом экспертном заключении в целом.
Ход дискуссии, запечатленной в стенограмме, свидетельствует о том, что участники крайне далеки от экзальтированных фанатиков, готовых к применению любых средств и методов для достижения своих целей. Их рассуждения о добродетелях мусульманина, о его отношении к женщине весьма рациональны. Собеседники обсуждают морально-нравственные вопросы, вопросы саморазвития и развития человека в целом, никаких признаков применения насилия в их речи не присутствует.
В целом, ход рассуждений эксперта свидетельствует о том, что «террористический характер» деятельности лиц, речь которых зафиксирована в материалах следствия, как и самой ХТИ, является для негобесспорнымизаранеедоказаннымфактом. Втожевремя, существенные детали, противоречащие этой установке, либо позволяющие смягчить позицию в отношении оцениваемого материала, оказываются вне поля внимания, игнорируются либо интерпретируются предвзято.
Заключение судебно-психиатрической экспертизы от 24 ноября 2021 года номер 113.
Считаю помещение меня в психиатрическую больницу против моей воли на 3 недели давлением психологически-морального характера, т.к. я находился среди психологически больных людей, которые эмоционально не стабильны. Считаю, что помещение меня в психиатрическую больницу против моей воли на 3 недели, было предпринято следователем специально, чтобы под воздействием негативных внесённых факторов, таких, как морально-психологическое давление со стороны персонала больницы и сотрудников охраны, склонить меня к даче нужных следователю показаний. Считаю, что никакого повода для заключения меня в психиатрическую больницу на 3 недели я не давал, при задержании вёл себя спокойно, при беседах со следователем вёл себя спокойно, при нахождении в Симферопольском СИЗО-1 нарушения порядка с моей стороны не было, на следователя или на сотрудников в СИЗО не кидался. Всегда вёл себя адекватно. Представлением заключения судебной психиатрической экспертизы, следователь пытается пояснить, что на момент якобы совершения преступления я был психически здоров, но я считаю, что заключения психиатра в СИЗО- 1 было бы для этого достаточно, так как с моей стороны не было даже намёка на неадекватность. Поэтому помещение меня в психиатрическую больницу сроком в 3 недели считаю чрезмерным и считаю это действие скрытым давлением на мою личность со стороны следствия.
Свидетели защиты.
До моего заключения в СИЗО моя жизнь в основном была связана с моей семьей, в поиске средств на жизнь, воспитанием и опекой моих несовершеннолетнихдетей. Вследствиеэтоговсямоядеятельностьне выходила за рамки обычной человеческой жизни и была связана с жизнью посёлка, школой и с людьми, которые нуждались в моих услугах. Поэтому круг моего общения был ограниченным. Я общался либо с соседями, родственниками, людьми, которые посещали мечеть нашего посёлка - это, в основном, односельчане, родители одноклассников моих детей и люди, которым я оказывал какие-либо религиозные услуги, в основном, это люди нашего посёлка.
Для того, чтобы показать абсурдность обвинения, защита решила пригласить в качестве свидетелей людей, с которыми я сталкивался при разных обстоятельствах и ситуациях, условно разделив их на группы: близкие родственники, люди с которыми я посещал в мечеть, родители школьников, люди которым я оказывал услуги. Это люди как знакомые между собой, так и нет.
Так как обвинение вменяет мне осуществление антиконституционной деятельности в виде пропагандистской работы среди населения, склонение местных жителей к участию в деятельности террористической организации, вовлечение неустановленных лиц в участие в ячейке террористической организации и т.д., защита постаралась привлечь, насколько это было разрешено судом, максимальное число свидетелей из круга моего общения, учитывая при этом, чтобы люди были из разных кругов и максимально объективно могли описать реальность моего общения с ними, что могло помочь в понимании судом моей невиновности и усомниться в доводах, приводимых обвинением.
Первая группа свидетелей - это родственники и близкие знакомые. Это люди, которые хорошо знают меня и мою семью на протяжении многих лет. Они меня могут охарактеризовать, описать меня с точки зрения человеческих качеств, но в то же время являясь самыми близкими людьми по отношению ко мне, они знали мой образ жизни и достоверно знают, являются ли обвинения в мой адрес реальными. В отличии от скрытых свидетелей, которые утверждают, что посещали мой дом два раза в неделю на протяжении нескольких лет, и при этом не помнят и не могут описать им мой дом. Ни обстановку внутри комнат, ни наличие либо количество автомобилей, не знают сколько было детей у меня в 2015 году и другие подробности. Хотя родственники и близкие знакомые из числа свидетелей упоминают и указывают на эти подробности. Хотя и не были так часто у меня дома, как якобы были скрытые свидетели. Это позволяет усомниться в словах скрытых свидетелей, т.к. люди реже бывающие в моем доме знают многие подробности, а люди, которые часто посещали мой дом на вопросы в основном отвечают «не помню». Были ли «скрытые свидетели» вообще в моем доме? Исходя из их ответов возникает утвердительное предположение, что нет. Возможны только два варианта: либо свидетели лжесвидетельствуют, либо действительно ничего не помнят. В любом случае их слова сомнительны.
И родственники, и знакомые, и свидетели из числа соседей утверждают, что, начиная с конца мая 2015 года мой дом подвергся подтоплению и, примерно, до середины осени в доме проводились ремонтныеработы. Вследствии чего я не мог принимать каких-либо гостей в доме, включая и скрытых свидетелей. Скрытые свидетели, вообще не упоминают этого факта. Более того, они говорят о том, что в это время они на постоянной основе посещали мой дом, хотя в это время ни я, ни моя семья не проживали в доме, что могут подтвердить соседи. Это еще одно очередное обстоятельство, которое опровергает утверждения скрытых свидетелей.
Вторая группа из числа свидетелей защиты - это люди, с которыми я посещал мечеть. При опросе этих людей совершенно отчетливо видно, кто действительно посещал мечеть, а кто просто заявил об этом. Для человека, посетившего мечеть хотя бы один либо несколько раз, является достаточным, чтобы запомнить такие запоминающиеся с одного раза факты, как есть минарет или его нет, где брал омовение (т.к. каждый берет омовение перед молитвой) и на каком языке велась проповедь (т.к. она обращена именно к посетителям мечети). На эти очень простые вопросы скрытые свидетели отвечают словами "не помню", хотя утверждают, что посещали мечеть около 10 раз.
Более того, эта мечеть находится внутри поселка и обычно ее посещают только жители поселка. С виду она не похожа на мечеть в обычном представлении, и чтобы ее найти, надо точно знать местоположение и то, как она выглядит т.к. с виду она похожа на обычный частный дом. Следовательно, если бы скрытые свидетели действительно ходили в эту мечеть, они бы точно могли описать ее, так как человек, который ищет и находит, обычно запечатлевает это в своей памяти, тем более такие явные признаки. В отличии от скрытых свидетелей, свидетели защиты совершенно уверенно и четко называют и название мечети, и имя имама и других сотрудников, и точно описывают внутреннее убранство мечети, т.е. на все вопросы касаемые мечети отвечают совершенно четко. Более того, на такие явные вопросы как о минаретах и то, на каком языке велась проповедь.
Все нестыковки, которые, несмотря на ограниченные возможности, я успел выяснить, я описал раньше. Но даже эти ограничения при допросе скрытых свидетелей не могут скрыть то, насколько сильно видна разница между показаниями тех, кто действительно посещал мечеть, и теми, кто ее, исходя из их показаний, не посещал никогда, а всего лишь утверждал это на словах.
И третья группа свидетелей защиты - это люди, которые не являются мне родственниками или близкими, также они не были прихожанами мечети. Мы с ними пересекались в силу определенных обстоятельств. А именно, либо я оказывал им какие-либо религиозные услуги (похороны или проведение молебнов), либо виделся с ними в школе (т.к. многие родители сами забирают своих детей, ожидая их около школы). Свидетели из этой группы также положительно характеризуют меня и утверждают, что ничего, что могло бы подтвердить обвинения, выдвинутые против меня, они подтвердить не могут. Более того, они наоборот настаивают, что эти обвинения ложны и никакого отношения к моей личности иметь не могут. Если обобщить показания всех свидетелей защиты, то они все единодушно утверждают, что обвинение меня в терроризме, экстремизме и т.д. не имеет оснований, считают, что меня ложно обвинили и это дело является сфабрикованным.
Защита показала с помощью этих свидетелей, что имеются глубокие сомнения в том, что скрытые свидетели вообще когда-либо были у меня дома. Также имеются глубокие сомнения, что скрытые свидетели вообще когда-либо были в мечети нашего поселка, а также имеются глубокие сомнения в правдивости их слов в отношении меня, что я вовлекал, привлекал, агитировал, говорил о необходимости ведения пропагандистской деятельности в пользу запрещенной организации среди своих семьи, друзей, местного населения, т.к. приглашенные защитой свидетели именно и являются людьми из числа родственников, друзей, соседей, местного населения, т.е. те, кого я, по версии обвинения, непосредственно должен был агитировать, привлекать, вовлекать и т.д. Все они без исключения отрицают это.
Я уверен в том, что для понимания правдивости точки зрения защиты, количество свидетелей со стороны защиты было достаточным. При наличии сомнений, защита готова привести столько свидетелей, сколько суд посчитает достаточным.
Отдельно хотелось бы выделить свидетеля Абдулваапова Аметхана, который также обвиняется по статье 205.5, который отрицает свое положение в качестве обвиняемого. Его дело выделено в отдельное уголовное дело, хотя, как стало известно защите, обвинение в его случае представляет в качестве доказательства обвинения идентичную с моей, представляемой в качестве доказательства обвинения, стенограммой, т.е. обвинение, не утруждая себя в поиске доказательств, одну и ту же стенограмму вставила в мое и его дело. Для меня непонятно, если обвинение считает, что меня с Абдулвааповым объединяет эта стенограмма, то почему обвинение не объединило наши дела в одно делопроизводство, или как минимум не пригласила Абдулваапова в качестве свидетеля? В стенограмме фигурирует человек по имени Амет, хотя имя Абдулваапова - Аметхан. Это разные имена и это легко проверить.
Сам Абдулваапов не отрицает, что был у меня дома один раз. Он приезжал по поводу решения какого-то религиозного вопроса, связанного с обрядами нашей религии. Так как это было где-то в 2015 году, в связи с давностью и тем, что он был всего один раз, то он не помнит ни моего дома, ни как он выглядит, и на сегодняшний день даже не помнит, как можно до меня добраться, т.е. если бы человек посещал какие-либо занятия в течении хотя бы месяца, я думаю, он запомнил бы как минимум адрес или дорогу к моему дому. Также Абдулваапов отрицает, что был разговор каким-либо образом касающийся Халифата, смещения гос. строя, организацию ХТИ. Единственное, что запомнил Абдулваапов с единичной встречи со мной в 2015 году - это то, что мы говорили на тему религиозных обрядов, сидели за столом и пили чай.
Хотелось бы отметить, что когда человек что-либо не помнит, в данном случае Абдулваапов, то он не помнит ничего, кроме одного, двух наиболее ярких запомнившихся моментов. В отличии от него, у скрытых свидетелей какая-то нестандартная пошаговая память, я не знаю, известно ли науке о таком виде памяти, но лично я встречаюсь с таким впервые. Когда человек условно 5 шагов помнит отчетливо до мельчайших подробностей, а следующие 5 шагов совершенно не помнит, потом опять помнит, и опять не помнит.. какая-то сомнительная память. И, главное, избирательно ясная в нужных для следствия моментах. Что касается меня, то Абдулваапова я не помню совершенно, от слова совсем, т.е. ни его внешность, ни имя, ни момент нашей встречи, т.к. я уже неоднократно говорил, что ко мне обращалось много людей в связи с моей деятельностью, и запомнить единичную встречу с человеком для меня не представляется возможным, так как таких встреч у меня было много.
В завершение хотелось бы напомнить, что все мы люди, живем на одной земле, под одним небом, у всех у нас есть люди, которых мы любим, и все мы хотим избежать трудностей этой жизни. У каждого из нас есть понимание справедливости, я имею ввиду основных постулатов. Вы сегодня выносите решение в отношении меня. Я же, в свою очередь, уверен в своей невиновности. Думаю, вы тоже.
Всем нам дальше жить с этим решением и ваше решение будет влиять прежде всего на вас. Справедливость порождает справедливость, а несправедливость и насилие порождают только себе подобное».
Раиф Февзиев. Фото: Крымская солидарность
