Речь адвоката адвоката Сафие Шабановой в судебных прениях в защиту Тимура Ялкабова. Часть 2
При внимательном изучении материалов данного уголовного дела и исследовании их в суде, мы увидели, что было применено такое оперативно- розыскное мероприятие как оперативное внедрение.
В единственной видеозаписи, послужившей основанием для возбуждения уголовного дела в отношении Ялкабова Т.М. и Сейдаметова Л.Л. видно и слышно, что некий гражданин - Аднан Масри, позиционирует себя как лицо, которое взяло в найм квартиру 8 по ул.Краснознаменной, 129 в г. Симферополе, куда пригласил наших подзащитных, и прекрасно понимая, что в данный момент происходит видеосъемка их общения, спровоцировал Ялкабова и Сейдаметова на беседу на религиозные темы: в том числе и обсуждение проблем хизбов, ваххабитов, мусульман в целом, а также про этапы построения халифата.
Защита убеждена, что данный гражданин является агентом спецслужб и действует по их заданию, с целью получения необходимой информации и с целью провокаций иных лиц на совершение ими преступления, указывающего на их причастность к совершению преступления предусмотренного ст.205.5 УК РФ.
То же самое мы можем говорить и про «скрытых свидетелей», которые дают показания в деле под псевдонимами и которые, якобы опасаются за свои жизнь и здоровье, на самом деле являются либо оперативными работниками, либо агентами спецслужб, которые дают заведомо ложные показания, «закрепляя» ту провокационную ситуацию, искусственно созданную Аднаном Масри 05 июня 2015 года.
При этом данный свидетель может участвовать в деле как тайный. Законом это не запрещено. Однако, его внедрение, в соответствии с ч.7 ст.8 Закона об ОРД должно проводиться на основании постановления, утвержденного руководителем органа, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность и в данном постановлении должны обосновываться необходимость оперативного внедрения, тактический замысел, роль и задача внедряемого лица, его линия поведения, меры по обеспечению безопасности и конспирации, а также приводиться иные данные, обосновывающие правомерность и допустимость действий участника ОРМ.
То обстоятельство, что Аднан Масри является агентом спецслужб и провокатором, подтверждается тем, что в производстве Южного окружного военного суда находится ряд уголовных дел в отношении иных лиц, где таким же способом Аднан Масри приводил их в квартиру 8 по ул. Краснознаменная, 129 в г. Симферополе, где провоцировал их на беседы на религиозную тематику и обсуждения положения мусульман в мире, прикидываясь сочувствующим сторонникам партии Хизб-ут-Тахрир.
То, что на самом деле беседа Ялкабова и Сейдаметова с Аднаном Масри от 05.06.2015 г. является провокацией, свидетельствует также то обстоятельство, что это единственный эпизод, когда наши подзащитные были официально зафиксированы, как лица, участвующие в беседах, которые затрагивают темы запрещенных в РФ организаций и нет ни одного документально подтвержденного факта, который бы указывал на то, что в течение 180 дней проведения оперативно-розыскного мероприятия, наши подзащитные еще раз приходили в вышеуказанное жилище и беседовали на аналогичные темы. Повторюсь, 180 дней наблюдения за жилищем, и нам не предъявлено ни одного доказательства того, что наши подзащитные приходили в эту квартиру еще когда-нибудь. 180 дней, когда оперативные сотрудники имели возможность обследовать вышеуказанное жилище, на предмет получения иных доказательств, которые бы свидетельствовали о том, что Ялкабов или Сейдаметов заходили в это жилище, участвовали в конспиративных собраниях и т.д. Однако таких доказательств нет!
Кроме того, согласно Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», сотрудники правоохранительных органов должны были в том числе также получить санкционированные разрешения на проведение оперативно-розыскных мероприятий в отношений Ялкабова и Сейдаметова (хотя бы санкционировать) ОРМ «наблюдение», с целью фиксации их дальнейших действий, которые бы подтвердили их возможную причастность к участию в запрещенной организации после 05 июня 2015 г. и таким образом, закрепили бы позицию обвинения, которое инкриминирует им те преступления, за которые их сегодня судят.
То обстоятельство, что наши подзащитные обвиняются в преступлениях, которые были спровоцированы сотрудниками ФСБ, также подтверждается тем, что ни оперативные сотрудники, ни орган предварительного следствия не собрали никакой информации о том, кому же принадлежит квартира, не установили личность и местонахождение Аднана Масри, не допросили соседей, которые проживают по адресу: г. Симферополь, ул. Краснознаменная, 129, кв. 8.
Сторона защиты в ходе судебного следствия неоднократно заявляла ходатайства о том, чтобы в суд были вызваны для допроса вышеуказанные лица, однако суд, к сожалению, не заинтересован в том, чтобы судебное разбирательство было объективным и справедливым.
2. протокол обыска и последующие за ним протоколы: это осмотр изъятых во время обыска предметов, их приобщение и т.д.;
В соответствии со ст.164 УПК РФ производство следственного действия в ночное время не допускается, за исключением случаев, не терпящих отлагательства.
Согласно протокола обыска от 17.02.2021 года, проведенного по адресу: г. Симферополь, ул. 8 Марта, дом 141, время проведения обыска - 04.05 мин. по 06.35 мин. Учитывая, что в доме находилось пятеро малолетних детей, двоим из которых на момент проведения обыска не было и шести месяцев, а также учитывая то обстоятельство, что с момента якобы совершения моим подзащитным инкриминируемых ему преступлений прошло несколько лет, считаю, что проведение обыска в ночное время является незаконным, в связи с тем, что нельзя назвать этот случай не терпящим отлагательства, так как у следственных органов нет ни доказательства того, что мой подзащитный хотел именно в этот день скрыться от правоохранительных органов, либо уничтожить какие-либо незаконные предметы.
Кроме того, со слов моего подзащитного и членов его семьи, соседей, двери автомобиля ВАЗ 2114 зеленого цвета, с рег.номером Е 224ЕМ 82 рег., в котором были обнаружены две книги, которые впоследствии были признаны следователем вещественными доказательствами, в ночь с 16 на 17.02.2021 года заперты не были, так как ночью был сильный мороз до минус 10 градусов, а в мороз замки в дверях замерзали, и для того, чтобы открыть двери, приходилось тратить время на их размораживание. Данное обстоятельство подтверждается данными из источников, которые находятся в общественном доступе. Согласно этих источников, ночью и утром 17 февраля 2021 года морозы в Симферополе достигали минус 11 градусов, ощущались до минус 17 градусов. При этом влажность воздуха составляла 87-88 процентов.
В связи с тем, что каждое утро Ялкабов возил детей в детский сад, он в морозные ночи двери автомобиля не закрывал. Учитывая то обстоятельство, что вышеуказанный автомобиль стоял в общем дворе, с незапертыми на ключ дверями в ночное время, любое лицо имело к нему беспрепятственный доступ. Об этом в судебном заседании говорили свидетели Михайловская и Муждабаева.
Согласно показаний тех же свидетелей, мой подзащитный и члены его семьи ночью открыли дверь сотрудникам УФСБ по Республике Крым и г. Севастополю, которые уже какой-то промежуток времени находились в общем дворе, где находился автомобиль. Длительное время доступа в общий двор, где стоял автомобиль, другие лица, кроме сотрудников спецслужб, не имели. Понятые находились в квартире, автомобиль и сам двор не находились в поле зрения Ялкабова и членов его семьи. Понятые не видели, ключем Ялкабов открыл дверь или нет. При этом теща Ялкабова утверждает, что возле автомобиля находилось очень большое количество сотрудников спецслужб. А двое из них, которые сначала были в квартире, а потом вышли, с ее слов «светлый мальчик и смуглый мальчик», что-то положили в машину. У защиты есть все основания полагать, что они подбросили запрещенную литературу в автомобиль Ялкабова Т.М. Кроме того, защита опять-таки обращает внимание суда на то, что в доме пятеро несовершеннолетних детей, которых отец каждый день на машине отвозил в детский сад и естественно, что дети уже бы давно вытащили эти книги из заднего кармана сиденья автомобиля и данные книги не выглядели бы так, как они выглядели при их обнаружении и дальнейшем осмотре в следствии и здесь, в суде. Было ощущение, что они только что поступили из типографии. То обстоятельство, что данные книги моему подзащитному не принадлежат, доказывается еще и тем, что сразу же после их обнаружения, мой подзащитный сказал, что они ему не принадлежат. И это в суде подтвердил один из допрошенных в суде понятых. Так как мой подзащитный утверждает, что никаких книг в его машине быть не могло и данные книги ему не принадлежат, а органами следствия при вышеуказанных обстоятельствах их обнаружения не доказано, что данные книги действительно принадлежат моему подзащитному (данные книги не были исследованы на предмет наличия на них потожировых, либо иных биологических следов, которые бы указывали на их принадлежность Ялкабову), считаем, что данные обстоятельства должны трактоваться в пользу моего подзащитного и указанный протокол обыска и изъятые, а затем осмотренные и приобщенные в качестве доказательств предметы, невозможно использовать в процессе доказывания в связи с его недопустимостью по причине его незаконности. Оценка с точки достоверности также необходима в силу ч. 1 ст. 88 УПК РФ.
Также при проведении обыска, было нарушено право моего подзащитного на защиту.
В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 46 УПК РФ подозреваемым является лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело по основаниям и в порядке, которые установлены главой 20 настоящего Кодекса.
Согласно п. 3 ч. 4 ст. 46 УПК РФ подозреваемый вправе пользоваться помощью защитника с момента, предусмотренного пунктами 2 - 3.1 части третьей статьи 49 настоящего Кодекса, и иметь свидание с ним наедине и конфиденциально до первого допроса подозреваемого.
В соответствии с п. 2 ч. 3 ст. 46 УПК РФ защитник участвует в уголовном деле с момента возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица.
Уголовное дело было возбуждено 17.02.2020 года следственным отделом УФСБ России по Республике Крым и г. Севастополю в отношении Ялкабова.
Также, о подозрении следственных органов в причастности Ялкабова к совершению преступления указано в постановлении о возбуждении ходатайства о производстве обыска в жилище, и в постановлении судьи Киевского районного суда г. Симферополя, на основании которого был проведен обыск.
Таким образом, на момент проведения обыска 17.02.2021 г. в жилище, Ялкабов являлся подозреваемым по данному уголовному делу и в соответствии с требованиями ст.ст. 46, 49 УПК РФ должен был обеспечен защитником, в том числе и по назначению, чего не было сделано. В результате чего, были допущены многочисленные нарушения, а именно: Ялкабову не было представлено возможности занести замечания и возражения на действия должностных лиц, лица участвующие в обыске и его сопровождающие находились одновременно в квартире и во дворе, в результате чего двое понятых, приглашенных следователем, не имели возможности наблюдать за действиями лиц, проводивших обыск, в обыске фактически участвовали и иные лица, сведения о которых в протокол обыска занесены не были.
Согласно ч. 1 ст. 75 УПК РФ доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса.
Таким образом, протокол обыска от 17.02.2021 года, проведенный по месту жительства Ялкабова, а также все изъятые в ходе обыска предметы, являются недопустимыми доказательствами и они подлежат исключению из перечня доказательств.
3. показания свидетелей
В судебном заседании мы заслушали показания двух тайных свидетелей - Кабирова и Кадырова, которые утверждают, что Ялкабов Тимур, являясь членом организации ХТ, проводил конспиративные мероприятия, в квартире по ул. Краснознаменная, 129, кв.8, на которых они и другие неустановленные следствием лица активно изучали идеологию ХТ по основным источникам ХТ, активно вербовали других лиц к участию в деятельности данной организации. Однако, вышеуказанные свидетели в своих показаниях достаточно часто путались, давали противоречивые ответы на вопросы стороны защиты, порой путались и при ответах на вопросы стороны обвинения, не могли указать на обстоятельства, которые имели значение по делу, ограничиваясь общими фразами.
Конкретно и обстоятельно сообщить суду, при каких обстоятельствах, когда, где они познакомились именно с моим подзащитным данные свидетели не могли указать; не могли внятно и четко пояснить, какое количество людей, кого именно мой подзащитный вовлек в деятельность запрещенной организации;
