«Считаю себя невиновным». Последнее слово в суде. Раим Айвазов. Часть 1
Мы публикуем обращение Раима Айвазова к суду, гособвинению и общественности полностью.
Часть 1
Во имя Аллаха Милостивого Милосердного!
Меня зовут Раим, я отец двух дочерей, я мусульманин, крымский татарин, гражданин Украины, презирающий и не признающий терроризм, а также насилие, и любого рода несправедливость. Мое слово не последнее, а лишь очередной этап ненасильственной борьбы во время смуты и бесчинства, подмены понятий в отношении простых людей — как граждан РФ, так и всего мира. Последнее слово человека будет в день Суда, истинного пред Всевышним. А данный процесс, в котором мы невольно стали его участниками, лишь пародия на справедливость и правосудие, применение конституции и основных норм свободы человека. Мои права задекларированные в основном законе государства, грубо нарушил гособвинитель Колпиков, в частности, обвинив меня и моих друзей в преступлениях, не имеющих к нам никакого отношения. Если допустить, что речь в стенограмме принадлежит мне и якобы является текстом, взятым из литературы ХТ, то почему прокуратура и ФСБ бездействуют в отношении имама мечети РФ, который вел проповедь идентичную стенограмме, которую обвинитель Колпиков считает террористической? Также обвинитель Фирсов во время процесса допустил себе оскорбление наших родных, обвинив их в пособничестве преступлений, не имея на то оснований. Вот вам еще один факт безосновательных обвинений: не имея фактов, все обвинение строится на предположениях, домыслах и скрытых свидетелях. Данный случай является примером того, как один закон по-разному применяется, а также, как выгодно обвинению, об этом я уже говорил в прениях.
Данный процесс ни что иное, как борьба с Исламом и инакомыслием. Так сам гособвинитель Колпиков утверждал во время осмотра вещдоков, что мы хотели захватить мысли людей. Такого абсурда я еще не слышал, не удивительно, что это можно услышать здесь. Странно, что сотрудники ФСБ могут пресекать мысли о преступлениях, однако не смогли пресечь убийство в образовательном учреждении в республике Крым, городе Керчь, где погибло много детей. Убийца прошел через весь город с ружьем и остался незамеченным. Где же были в тот момент сотрудники ФСБ, вы спросите? Вопрос очевиден, но да! Они в это время ловили мыслепреступников. Пока ФСБ будет обвинять нас в мыслепреступлениях, настоящие преступники будут разгуливать по улицам, и не исключено, что по причине бездействия ФСБ могут пострадать, как наши родные и близкие, так и ваши. Задумайтесь об этом на самом деле. От данного разбирательства я не ожидаю справедливого решения, так как нас после задержания, а именно в сентябре 2019 внесли в список террористов еще до решения суда. Также во время суда, суд называл нас еще на стадии судебного процесса участниками террористической организации. Глупо питать иллюзии там, где ты априори уже виновен. Однако направив всю репрессивную машину на борьбу с псевдотеррористами, вы не заметили, как сами стали пособниками террора — действующей запрещенной организации Талибан, признанной таковой Верховным Судом в 2003 году. Вот и вся сущность Российской властной группировки. У меня нет сомнений, что меня признают виновным, но помните, вы будете пожинать плоды своего посева. Я уверен, что история запомнит нас как мучеников преступного режима, а вас как инструмент воплощения замыслов тиранов.
Считаю себя невиновным, свою вину недоказанной. Также хотелось бы выразить благодарность всем журналистам, которые освещают данные процессы, нашим родным, которые приезжают на суды несмотря на большие расстояния, в данном случае присутствуют мой тесть, моя супруга и остальные небезразличные к нам, по крайней мере ко мне, а остальных я считаю близкими родственниками. Хотя, в принципе, мы просили суд на предварительном судебном разбирательстве, чтобы наше дело рассматривалось в Крымском Гарнизонном Военном Суде, дабы наши родные могли присутствовать там, но нам отказали. По причине этого нашим родным, в частности моей жене, а у меня 2 несовершеннолетние дочери — одной 4 года, другой 2 года, которая еще не видела меня — она родилась после моего задержания, когда я сидел в тюрьме, моей супруге приходится оставлять 2 этих маленьких детей для того, чтобы увидеть меня. Также и другим женам, матерям, которые приезжают на данный процесс поддержать нас и видеть ту несправедливость, с которой мы столкнулись.
На самом деле можно много говорить здесь о справедливости, о тех же самых процессуальных кодексах, уголовных кодексах, к сожалению, это те книги, в которых вроде бы закон должен быть одинаков для всех — закон есть закон для всех. Однако, что мы видим? Находясь на протяжении 3 лет в СИЗО мы все уже знаем, что ежегодно в УК переписываются какие-то поправки. Не только Уголовный кодекс, но и другие законы.
Какой я из этого хочу сделать вывод. Вывод таков, что данные законы выдуманы человеком. И в силу ограниченности разума человека данные законы не работают справедливо и на протяжении всего времени. Поэтому и приходится их переписывать. Если вы помните, то в прениях я указывал и (на самом деле данного гособвинителя не было, пришел другой. Я очень надеялся на нашего обвинителя) хотел высказать все то, что на протяжении 3 месяцев изучая материалы другого уголовного процесса, но который также непосредственно касается меня, что я якобы также, как и другие участники данного процесса, организовал террористическую ячейку. Однако мне не совсем понятна вся суть, так как пока я готовился к прениям, я нашел очень много противоречий. Также я понял, что обвинение даже старается убрать эту стенограмму из материалов дела, хотя в стенограмме и так ничего плохого не было. Все обвинение строится на показаниях скрытых свидетелей, которых априори мы не можем видеть, никаким образом идентифицировать их личность, не знаем кто они такие. Возможно, они друзья обвинения, я не знаю кто они такие и на сколько я понимаю, я не смог удостоверится в этом. Почему? Потому-то я напомню, что один из свидетелей в процессе дела (в другом процессе) указывал, что он даже не писал никаких заявлений и так далее для засекречивания. У меня тогда складывается вопрос: на каком основании ему поверил суд, удостоверился в его личности и мы его допрашивали, ведь нам вообще неизвестно кто они такие. Возможно, это свидетель, а может это не свидетель. Возможно, мы и не виновны, в принципе, наша вина на самом деле не доказана в суде. То, что гособвинитель в прениях прочитал УПК, ну а завтра, представляете, УПК изменится, или, я не знаю, изменится уголовный процессуальный кодекс. Получается, прокурор скажет:
— Извините ребята, такое время было, такой правитель у власти стоял, вы были плохие, а сегодня вы хорошие, выходите.
А кто возместит мне, детям, родным те мои годы, которые я проведу в тюрьме?
Получается, ваши законы сегодня не работают, проходит время, а их ужесточают, ужесточают, а завтра, возможно, нас будут расстреливать, казнь через повешение будет, газовые камеры. На самом деле судебной системе в России (вот этот ФСИН) не долго осталось дойти и до методов СССР — придумывать камеры газовые, ведь на самом деле недолго осталось. Потому что то, через что прошел я, а я не хочу выставить себя героем, я не герой, но в ту ночь, в которой я оказался, никакому врагу не пожелал бы оказаться. Хотя есть враги, которым пожелал бы тоже пройти те методы, которые применяют силовые структуры — они ничем не отличаются на самом деле от фашистов. Постоянно по телевизору видел, что там, в Украине, фашисты, фашисты, фашизм. А в чем отличие? Кричать и делать голословные заявления, что там все фашисты, а здесь что, не фашисты? От того, что они делают свою грязные делишки ночью, это не делает их хорошими людьми. Сотрудники ФСБ, в частности Валиулин и Скибин, возможно, есть и другие, я с ними не сталкивался. Я столкнулся с этими личностями, которые после моего задержания, после того, как они меня били, применяли ко мне табельное оружием в поле, они приходили ко мне в следственный изолятор еще один раз, их было трое — Скибин, Валиулин и третьего я не помню, и они меня просили давать показание в обмен на 4 года, что я практически сидеть не буду, у меня будет домашний арест и так далее. Однако, обдумав в тюрьме на протяжении месяца до следующего продления, я осознал, что из данных ребят я хорошо знаю только Базарова, потому что он живет рядом со мной. В основном стал ближе с 3 другими обвиняемыми в тюрьме, и хотелось бы сказать несколько слов о данных людях, я даже не буду их отделять, я скажу в общем. На самом деле тот, кто обвиняет этих людей — клевещет на них, от этих людей на протяжении трех лет, как мы сидим в тюрьме, а тюрьма — она небольшая, камеры рядом, чувствуется поддержка, понимаешь, что ты не безразличен им. Понимаете, если бы человек был настолько хладнокровен, как сказано в обвинении, то эти люди бы так по-человечески не поступали. Они на самом деле, были случаи, когда они отдавали мне последнюю еду, когда у меня заканчивалась еда. Тюрьма — это не магазин, где вышел, достал деньги с кармана, там немножко по-другому, думаю, не стоит объяснять, как там. Это те люди, которые в трудную минуту подставят свое плечо. Есть Умеров Шабан. Он, можно сказать, ровесник моего отца. Так вот, меня посадили, когда мне было 25 лет, можно сказать, еще молодой. Но этот человек, и не только он, у нас есть еще и другие, которые проходят по данным делам, они мне в какой-то степени заменили отца. Этот человек заменял мне отца своими советами, наставлениями, я к ним прислушиваюсь, потому что человеку уже 6-й десяток. Также и другие ребята чуть старше меня, они мне как братья стали. Хоть у меня, к сожалению, нет старшего брата, у меня есть только старшая сестра и младший брат, но эти ребята, с которыми я сижу уже на протяжение почти 3 лет, они подставили мне свое плечо. Когда мне было трудно, в первые месяцы после издевательств надо мной сотрудников ФСБ, они меня поддерживали, они помогали мне, они подбадривали меня не в плане того, чтобы я изменил показания, как вы можете подумать, нет. Хвала Всевышнему, что даже когда какой то суд или сторона обвинения мои показания пытались приобщить к делу, ни один из моих братьев и друзей - никто не посмотрел криво, никто не обвинил меня, почему я «сдал». Потому что они понимают, что неизвестно, как бы поступил другой, каким бы он не был сильным, каким бы он не был бесстрашным, никто не знает, как бы себя повел в ту ночь на том месте, где к сожалению оказался я. Я никому не желаю оказаться там, однако я оказался и дал те показания, которые были выбиты ими из меня. Эти люди никаким образом не начали обвинять меня, оскорблять меня, угрожать мне, хотя я фактически являюсь очным свидетелем по данному делу. Но однако следствие утверждает, что якобы и я, и другие могли повлиять каким-то образом на свидетелей. Хотя, вот я — свидетель, которому говорят:
— Скажи мне и пойдешь домой.
Я, конечно, не знаю, что суд решит, но, по крайней мере, сотрудники ФСБ мне говорили в кабинете:
— Скажешь про них то, что мы хотим, через несколько лет пойдешь домой.
Почему-то, зная, что я мог непосредственно оклеветать, сказать то, что от меня требовали сотрудники ФСБ, они не пришли ко мне убивать, не пришли оскорблять, не угрожали имуществом моих родных, хотя вот он я и вот мои показания, и не было никаких действий, о которых обвинение на каждом допросе кричит — вот они хотели, они могли, они угрожали и так далее. А где факты? На прошлом заседании, в день прений, гособвинитель сказал, что эти мои заявления голословны, но я хочу сказать нет, это заявления стороны обвинения голословны. Они не предоставили ни одного факта, ни одного факта того, что мы угрожали свидетелям. Я проходил свидетелем по данному уголовному делу и никто из этих людей ничего плохого не сделал, хотя некоторые из них меня практически не знают, мы с ними пересекались по каким-то случаям, вот допустим, с Изетовым мы пересекались на праздниках, потому что он является очень хорошим электриком, а я начинающим электриком, и я ему помогал, был его подсобником, оттуда мы друг друга знали. Но они не знали меня, кто я такой. Меня хорошо знает Базаров, потому что он живет ближе всех ко мне, с его родным младшим братом Каримовым Алимом мы учились в одной школе в параллельных классах, с Базаровым хорошие отношения. Хотя, имея все эти данные, они не пришли убивать меня, вот здесь есть несходства, правильно, господин судья? Так вот, кто осмелится оскорблять, обвинять этих людей, зная их и прожив с ними 3 года в тюрьме? Даже тот, кто выносит несправедливое решение в отношение этих людей, я считаю, что он сам преступник и нужно его посадить.
Следующее, что хотелось бы отметить — это заявление стороны обвинения в отношении лиц еврейской национальности. Я еще раз приведу пример: вот, адвокат Эйсмонт, которая, так сложились обстоятельства, пришла в тот день ко мне в СИЗО, в тот момент не самые лучшие дни жизни были, но пришла она и начала разговаривать со мной, в какой-то степени поддерживать меня, и тогда мы заключили соглашение с данным адвокатом. Я не знал, какой она национальности и так далее, я только знал, что это Мария Эйсмонт, и все. Ни возраст, ни национальность, ничего не знал. Однако на протяжении 3-х лет отношения мои с данным адвокатом сугубо рабочие: она защитник, а я подзащитный. Я думаю, что для данного адвоката я, и такие же ребята как я — все мы останемся как светлый луч в памяти, как минимум никаких упреков в том, что мы хотели что-то сделать недостойное, преступное. Несмотря на свидетелей, которые постоянно утверждали то, что мы хотели уничтожить евреев. И опять-таки, это лишь голословные заявления стороны обвинения и их свидетелей. Потому что нету фактов, а есть слова, а вы же понимаете, я тоже могу написать, что вы все террористы, и ничего не изменится, я же не могу доказать вашу вину. Но однако какие-то скрытые свидетели по видеосвязи.., я вообще не знаю, находились ли они здесь в здании суда, потому что у меня не осталось доверия ни к кому. На протяжении этих 3-х лет даже больше, чем когда я был на свободе. На самом деле я перестал людям доверять, и это не по национальному или религиозному признаку. Есть момент, когда я перестаю доверять людям, я вижу их отношение к себе, вот в таком случае у меня нет оснований доверять, допустим, суду. Не уверен, что суд на самом деле удостоверился в личности данных свидетелей и кто это, были ли они вообще в здании суда? У меня нет такой уверенности. Понятно, что это не полномочие суда доказывать, мол вот, смотри, они здесь. Но как человек, который не может утолить свой голод только лишь верой в еду, когда он хочет кушать. Он требует удовлетворить органическую потребность. Вот я, как человек имеющий разум, мой разум требует информацию: а где этот свидетель? Кто он такой? Это, естественно, нормальное желание человека. Но теперь, когда мне его не показывают, у меня появляются сомнения. А сомнения в ком? В том, кто его пытается скрыть. А в данном случае - это сторона обвинения. Я сейчас не пытаюсь на личности перейти, ни в коем случае. Я хочу лишь показать, что эти обвинения относительно ненависти к культуре и, вообще, к другим национальностям — они неосновательные, они ничем не подкреплены. То, что там в обвинительном заключении написано, я могу тысячи таких бумажек написать, и вы будете ненавидеть всех. Но это ведь не говорит о том, что вы их на самом деле ненавидите. Вот, например, наши адвокаты — Мария Эйсмонт, Алексей Ладин, Сергей Легостов, Тарас Омельченко и другие. Все они выполняют свой человеческий и профессиональный долг в отношении нас — мусульман, крымских татар так же, как и адвокаты крымские татары Эдем Семедляев, Лиля Гемеджи, Эмиль Курбединов и целый ряд других крымских адвокатов, защищающих людей не за их национальность или принадлежность к той или другой религии. И мы, обвиняемые, являясь мусульманами, никогда ни к кому ненависти не проявляли.
Да, то что нас несправедливо судят, не давая нам возможности защищаться, и мы нервничаем, так это нормальное явление. Ведь человек понимает что он невиновен, ему запрашивают срок в 18 лет и он понимает, что не сегодня завтра его осудят и он отправится в тюрьму на 18 лет. Я, конечно, могу ошибиться, я не историк, как Бекиров или Изетов. Но, однако я помню, что Петр I, перед тем как вынести приговор, сам посещал тюрьму, чтобы лично вникнуть в суть и правильно вынести приговор. А как вы сможете понять уровень нашей виновности, основываясь лишь на голословных доводах стороны обвинения? Что еще мы там хотели сделать? Захватить власть? Как следствие говорит, они сначала хотели установить Халифат, а потом присоединить к себе Российскую Федерацию, так извините, надо сначала определиться, что мы должны были сделать в первую очередь. Захватить Российскую Федерацию, согласно законам которой нам приписывают статью 278 «попытка захвата власти», либо мы сначала хотели установить Халифат, который не существует на сегодняшний день. Вот, кто это нам объяснит? Обвинение говорит, что мы — 300 или сколько там человек, хотели в Крыму установить Халифат и потом присоединить Россию. Россия за считанные часы присоединила Крым, а как вы представляете себе, что Крым присоединил Россию? Это же абсурд. Я не знаю, на что рассчитывает обвинение: на вашу лояльность или еще на что-то, я не знаю. Я считаю, если было бы возможно, и здесь был бы суд присяжных — нас бы оправдали, потому что, услышать такие доводы со стороны обвинения — это же нелепо. «Они хотели захватить мысли людей». А как они поняли, что я мыслил? Хорошо, на основании скрытых свидетелей, но это же не основания. И все дело построено вот таким образом.
В тот же время, ни мои родные, ни родные других ребят не давали повода Фирсову непонятно по какой причине, необоснованно оскорблять их и обвинять в том, что они якобы помогут нам скрыться.
