«Следствие проведено необъективно». Судебные прения адвоката Авамилевой в поддержку Зекирьи Муратова
Уважаемый суд, уважаемые участники процесса.
Нашему подзащитному, Муратову Зекирье Саитовичу, органы предварительного следствия вменяют:
- участие в деятельности организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации признана террористической;
- приготовление, то есть приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления и иное умышленное создание условий для совершения преступления – действия, направленные на насильственный захват власти или насильственное удержание власти в нарушение Конституции Российской Федерации, а равно направленные на насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации, при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от него обстоятельствам.
То есть обвиняют в совершении преступлений, предусмотренных ч.2 ст.205.5 УК РФ, ч. 1 ст. 30, ст. 278 УК РФ.
Выслушав выступление стороны обвинения (государственного обвинителя) сторона защиты не услышала ни одного убедительного довода, который бы подтверждал причастность нашего подзащитного к совершению инкриминируемых ему особо тяжких преступлений террористической направленности.
Окончанию судебного следствия предшествовал допрос большого количества свидетелей защиты, которые исключительно положительно характеризовали Муратова Зекирья, как доброго, порядочного, благовоспитанного и богобоязненного человека.
Муратов Зекирья Саитович - крымский татарин, инвалид 3 группы, гражданин Украины, признанный многочисленными резолюциями различных международных организаций политическим узником.
Муратов Зекирья – представитель того поколения крымских татар, которое родилось в местах незаконной депортации крымскотатарского народа 1944 года, в июне 2021 года ему исполнилось 64 года. Представитель того поколения крымских татар, которые вместе со своими родителями в местах депортации смогли сохранить национальные языковые, культурные, религиозные традиции крымских татар и спустя более чем через 50 лет смогли вернуться на свою историческую Родину, в Крым.
Муратов Зекирья мирно, и, в соответствии с действующим законодательством осуществлял свою жизнедеятельность в Крыму в начале 90-х годов, возвратившись из мест депортации. Он же - отец уже двух взрослых детей, имеющих свои семьи, а также отец несовершеннолетнего сына, Аджихалилова Саита Зекирьяевича, 2008 года рождения, который и в настоящее время находится на его иждивении. Несмотря на инвалидность 3 группы, будучи пенсионером, Муратов Зекирья продолжал в установленном законом порядке свою трудовую деятельность, осуществляя пассажирские перевозки.
Наш подзащитный убежден, что он сегодня преследуется государством за инакомыслие, за свою активную гражданскую позицию - был волонтером, посещал судебные заседания по административным и уголовным делам в отношении своих соотечественников; и в связи с этим настаивает, что судить его должны с применением норм международного права. Именно поэтому, Муратов Зекирья Саитович, крымский татарин, мусульманин, гражданин Украины, вынужденно получивший паспорт гражданина России, считает себя политическим заключенным.
Совершенно очевидно, что Муратов Зекирья не является тем, кем его представляли следователи и сторона государственного обвинения, ведь людям и обществу Муратов Зекирья Саитович не причинил вреда. Муратов Зекирья не причинил моральный, имущественный или иной вред ни людям, ни государству, ни обществу в целом.
Согласно ст. 17 Конституции РФ, в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией.
Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.
Согласно ч. 3 ст. 1 УПК РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права, и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные настоящим Кодексом, то применяются правила международного договора.
СССР был первоначальным членом Организации Объединенных Наций с 24 октября 1945 года. В письме от 24 декабря 1991 года Президент Российской Федерации Борис Ельцин проинформировал Генерального секретаря о том, что членство Советского Союза в Совете Безопасности и всех других органах Организации Объединенных Наций будет продолжено Российской Федерацией.
Таким образом, в законодательстве РФ, в т. ч. Конституции РФ, основном и фундаментальном законе государства, ясно и категорично определен принцип приоритета норм международного права над нормами национального права. Кроме того, Российская Федерация является членом ООН и всех учрежденных ею органах с 1945 г., тем самым признав эти международные институты и взяв на себя обязательства добровольно исполнять решения, принятые от имени вышеуказанных организаций, в частности ООН.
Сторона защиты просит суд обратить внимание на документы международных организаций, которые опубликованы на официальных сайтах этих организаций, эти документы находятся в общем доступе, в связи с чем я могу на них ссылаться.
Генеральная Ассамблея ООН в резолюции «A/RES/68/262» от 27 апреля 2014 года подтвердила свою приверженность суверенитету, политической независимости, единству и территориальной целостности Украины в ее международно-признанных граница, а также подчеркнула, что референдум, проведенный в Автономной Республике Крым и городе Севастополе 16 марта 2014 года, не имея законной силы, не может быть основой для любого изменения статуса Автономной Республики Крым или города Севастополя (https://undocs.org/ru/A/RES/68/262).
Генеральная Ассамблея ООН в резолюции «A/RES/71/205» от 19 декабря 2016 года, осудила временную оккупацию Российской Федерацией части территории Украины — Автономной Республики Крым и города Севастополя (далее Крым) — и подтвердила непризнание ее аннексии, также настоятельно призвала Российскую Федерацию выполнить все свои обязательства в соответствии с применимыми нормами международного права в качестве оккупирующей державы, кроме того настоятельно призвала Российскую Федерацию незамедлительно освободить украинских граждан, которые были незаконно задержаны и осуждены без учета элементарных норм отправления правосудия, а также тех, кто был переведен через международно-признанные границы из Крыма в Российскую Федерацию. Кроме того, в этой же резолюции, ГА ООН подтвердила распространение норм Женевской Конвенции от 1949 г. на территории Крыма и г. Севастополь (https://undocs.org/ru/A/RES/71/205).
Данная правовая позиция закреплена и подтверждается также Резолюцией Европейского Парламента 2016/2556 (RSP) от 04 февраля 2016 года, Резолюцией Парламентской Ассамблеи Совета Европы 2133 (2016) от 12 октября 2016 года, ежегодным докладом Прокурора Международного уголовного суда от 14 ноября 2016 года и др.
Согласно ст. 2 IV Женевской Конвенции от 1949 г., Конвенция будет применяться также во всех случаях оккупации всей или части территории Высокой Договаривающейся Стороны, даже если эта оккупация не встретит никакого вооруженного сопротивления.
Согласно ст. 4 IV Женевской Конвенции от 1949 г., под защитой настоящей Конвенции состоят лица, которые в какой-либо момент и каким-либо образом находятся в случае конфликта или оккупации во власти стороны, находящейся в конфликте, или оккупирующей державы, гражданами которой они не являются.
Согласно ст. 6 IV Женевской Конвенции от 1949 г., уголовное законодательство оккупированной территории остается в силе, за исключением случаев, когда оно может быть отменено или приостановлено оккупирующей державой, если это законодательство представляет собой угрозу безопасности оккупирующей державы или препятствует применению настоящей Конвенции. С учетом упомянутого соображения и необходимости обеспечить эффективное отправление правосудия судебные органы оккупированной территории будут продолжать исполнять свои функции при всех правонарушениях, предусмотренных этим законодательством.
Согласно ст. 65 IV Женевской Конвенции от 1949 г., издаваемые оккупирующей державой постановления, предусматривающие уголовную ответственность, вступают в силу только после того, как они будут опубликованы и доведены до сведения населения на его языке. Действие этих обязательных постановлений не должно иметь обратной силы.
Согласно обвинительного заключения наш подзащитный Муратов З.С. обвиняется в участии в организации «Хизб ут-Тахрир аль Ислами», признанной 14.02.2003 г. Верховным Судом РФ (Решение Верховного Суда РФ от 14 февраля 2003 г. N ГКПИ 03-116), террористической и деятельность которой, соответственно, на территории Российской Федерации запрещена. Т.е. на территории РФ деятельность организации «Хизб ут-Тахрир аль Ислами» запрещена до 2014 г., еще в 2003 г.
Однако в Украине, как до 2014 г., так и по сегодняшний день, деятельность вышеупомянутой организации не запрещена, не признана террористической и действует легально в правовом поле Украины.
Таким образом, судом при вынесении итогового решения должен быть принят во внимание этот факт, так как согласно вышеприведенным нормам международного права, а именно ст. 64 IV Женевской Конвенции от 1949 г., на территории Крыма и г. Севастополь должно применяться уголовное законодательство Украины, согласно которому деятельность организации «Хизб ут-Тахрир аль Ислами» не является запрещенной, соответственно, законных оснований для уголовного преследования, в т.ч. возбуждения уголовного дела, по обвинению в участии в данной организации, нет.
Что касается непосредственно предъявленного Муратову Зекирье обвинения.
В соответствии со ст.73 УПК РФ обстоятельствами, подлежащими доказыванию по уголовному делу, являются:
1). Событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления);
2). Виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы;
3). Обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;
4). Характер и размер вреда, причиненного преступлением;
5). Обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния;
6). Обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание;
7). Обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания;
8). Обстоятельства, подтверждающие, что имущество, подлежащее конфискации в соответствии со статьей 104.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, получено в результате совершения преступления или является доходами от этого имущества либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия, оборудования или иного средства совершения преступления либо для финансирования терроризма, экстремистской деятельности (экстремизма), организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации).
Если исходить из предъявленного обвинения, следует отметить, что наличие события преступления, инкриминируемого подсудимому, в ходе судебного следствия стороной обвинения не доказано, обвинение строится лишь на предположениях, следствие проведено необъективно. Обвинение не подтверждается допустимыми и достаточными доказательствами. Органы следствия, злоупотребляя антитеррористическим законодательством, в обвинительном заключении создали конструкцию, которая нарушает все существующие нормы материального и процессуального уголовного законодательства, идут в разрез законам логики и здравого смысла.
У Муратова Зекирья не обнаружено ничего, что связывало бы его с призывами к попытке свержения власти в Крыму и России, с деятельностью, связанной с распространением и изучением идеологии террористических организаций (литература в виде книг, брошюр, газет, утвержденная списком Минюста РФ).
Вместе с этим, оружие, наркотики, взрывчатка, боеприпасы и иные предметы, запрещенные в обороте законодательством РФ у Муратова З.С. обнаружены не были.
Также не были обнаружены планы, проекты планов и эскизы таких планов, макеты и иные предметы, которые бы доказывали попытку планирования по насильственному захвату власти в Крыму и в Российской Федерации.
Свидетели, допрошенные в ходе судебного следствия, также не подтверждают наличия у Муратова Зекирья либо использования им, применения запрещенных в гражданском обороте предметов.
В процессе рассмотрения дела по существу государственным обвинителем не приведено фактов и доказательств поиска и вовлечения Муратовым людей для реализации планов, целей и задач Хизб ут-Тахрир, а также для попытки насильственного свержения конституционного строя в Крыму и в России.
Сторона государственного обвинения не смогла доказать и подтвердить в ходе судебного следствия выложенную следователем «версию» о захвате власти и разработку планов ячейкой террористической организации, активным участником которой, по версии обвинения, являлся Муратов З.С.
Так, сторона обвинения в качестве доказательств события и состава преступлений и виновности подсудимого приводит показания свидетеля Компанейцева Александра, оперативного сотрудника УФСБ России по Республике Крым и городу Севастополю, который фактически взял на себя функции эксперта в области религиоведения и истории Ближнего Востока, пояснял суду не от том, что ему стало известно в результате осуществления им оперативно–розыскной деятельности, а данные из методичек ФСБ о партии Хизб ут-Тахрир, о трех этапах реализации целей данной партии. При этом, каким образом данная информация относится к подсудимому пояснить не смог. Также высказывая свои предположения о якобы деятельности подсудимого, он не смог пояснить источник своей осведомленности, ссылался на пояснения свидетелей, данные которых засекречены, а также на заключения проведенного исследования.
В данном уголовном деле, впрочем, как и во всех других уголовных делах по обвинению в организации терроризма и участии в деятельности террористической организации, приготовлении действий, направленных на насильственный захват государственной власти - наблюдается идентичное и конвейерное «производство», основанное на одних и тех же доводах, формулировках при возбуждении дела и в последующем при расследовании этого уголовного дела. Использование одних и тех же методов - института экспертов в области религии Ислам, которые якобы разбираются в деятельности «Хизб ут-Тахрир», и так называемого института «скрытых свидетелей». Они на самом деле таковыми не являются, и сегодня это стало причиной того, что наш подзащитный Муратов Зекирья вот уже второй год находится в стенах СИЗО.
В ходе судебного следствия и исследования всех доказательств, представленных стороной обвинения и защиты, можно однозначно утверждать, что обвинение Муратова З.С. в совершении им общественно опасного деяния, преследуемого нормами уголовного закона не только надуманно, но и в связи с этим все уголовное дело построено на недопустимых доказательствах, полученных с нарушением требований уголовно - процессуального законодательства Российской Федерации.
Необходимо отметить, что ряд доказательств по данному уголовному делу получены с нарушением требований УПК РФ, в связи с чем они являются недопустимыми и подлежат исключению из перечня доказательств обвинения. Такие доказательства не могут быть использованы сторонами в процессе доказывания, а также при последующем постановлении итогового решения суда.
В соответствии со ст. 75 УПК РФ доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ, являются недопустимыми.
Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса.
В соответствии с ч. 1 ст. 198 УПК РФ при назначении и производстве судебной экспертизы подозреваемый, обвиняемый, его защитник, потерпевший, представитель вправе ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту, знакомиться с заключением эксперта или сообщением о невозможности дать заключение, а также знакомиться с протоколом допроса эксперта.
Так, следователем назначены комплексная лингвистико-религиоведческая судебная и фонографическая судебные экспертизы и в последующем получены заключения по указанным экспертизам.
Для производства экспертизы в экспертное учреждение направлялись на исследование файлы, содержащие аудиозаписи от 14.06.18, 21.06.18, 25.09.18, 15.11.18, 29.11.18, 27.12.18, на оптическом диске VIDEX DVD+RW № W0653YG23040468.
При ознакомлении защитника и обвиняемого с постановлением о назначении указанной экспертизы стороной защиты, в целях обеспечения права обвиняемого на защиту, а также в реализацию предусмотренных процессуальным законодательством прав, заявлено обоснованное ходатайство об ознакомлении с объектами исследования и получения за свой счет копий указанных файлов.
Однако, в нарушение положений указанных норм уголовно-процессуального законодательства РФ, следователь не в полном объеме ознакомил защитника и обвиняемого со всеми материалами при назначении лингвистико - религиоведческой экспертизы, то есть не предоставил представляемые на экспертизу объекты исследования (аудио файлы).
При проведении указанных следственных действий следователем были допущены грубые нарушения уголовно-процессуального закона, нарушения права обвиняемого на защиту, так как сторона защиты была лишена возможности знать содержание объекта исследования, предмет и пределы исследования и не имела возможности сформулировать вопросы эксперту, предложить кандидатуру экспертов, при наличии отводов обосновать причину такого отвода, представить объективное альтернативное заключение.
Само экспертное заключение не соответствует требованиям, предъявляемым к специальным судебным документам, подготовленным в рамках проведения специальных судебных исследований по экстремизму и терроризму, не отвечает требованиям допустимости и не может быть использовано ни в качестве доказательства в суде, ни положено в основу итогового решения суда.
В ходе исследования доказательств были исследованы аудиофайлы встреч и общений обвиняемых, которые органами расследования интерпретированы как конспиративные встречи некие "Халакаты" с целью приобретения специальных познаний, изучения содержащих экстремистские материалы идеологических источников террористической организации «Партия исламского освобождения» («Хизб ут-Тахрир аль-Ислами»), овладения агитационными навыками, необходимыми для приискания новых участников и организации экстремистской деятельности в Российской Федерации.
Тем не менее, в ходе исследования данных аудиофайлов, представленных гособвинением видно, что люди, которые вели беседы на исламские темы, осуждают применение силы для достижения каких-либо целей, унижение, ущемление прав людей по национальному признаку, расовой и религиозной принадлежности.
Таким образом, при проведении указанных следственных действий следователем были допущены грубые нарушения уголовно-процессуального закона, нарушения права обвиняемого на защиту, так как сторона защиты была лишена возможности знать содержание объекта исследования, предмет и пределы исследования и не имела возможности сформулировать вопросы эксперту, предложить кандидатуру экспертов, при наличии отводов обосновать причину такого отвода, представить объективное альтернативное заключение.
Также оставил без внимания обоснованное требование о проведении экспертизы в независимом, незаинтересованном экспертном учреждении.
При этом проведенным по инициативе защиты оценки экспертного заключения, заключением №СЭ-05/05/2020 от 05.05.2020г., проведенным специалистом-экспертом, автором работ, литературу которого использовали эксперты Казанского института установлено:
- исследование не является научным исследованием - авторы практически не применяют методики, которые указывают в качестве научно-методического обеспечения своего экспертного исследования, не описывают исследовательские шаги по примененным методикам;
- авторы Заключения исследуют аудиофайлы по расшифровкам неизвестного качества, и сами не обладают квалификацией по исследованию звучащей речи;
- исследуемый материал не приводится полностью, не характеризуется и не описывается, что делает исследование неверифицируемым;
- авторы недостаточно компетентны в исследовании деятельности исламской политической партии Хизбут Тахрир, поскольку незнакомы с основной литературой, посвященной деятельности и идеологии этой исламской партии
- выводы научной литературы, на которую авторы ссылаются, противоречат выводам самой экспертизы;
- авторы постоянно подменяют исследование собственным прочтением исследованного материала, постоянно искажая его первоначальный смысл, что особенно заметно в отношении их интерпретации высказываний персонажей как «призыва к вооруженному джихаду».
- авторы экспертизы постоянно выходят за пределы своей профессиональной компетенции, особенно в части, связанной с их интерпретацией норм шариата и представлении о джихаде и его формах.
Таким образом, эксперты приходят к выводу, что представленное для рецензирования «Экспертное заключение по уголовному делу» Е.С. Палехи и И.А. Мухаметзарипова не соответствует требованиям, предъявляемым к специальным судебным документам, подготовленным в рамках проведения специальных судебных исследований по экстремизму и терроризму.
Оценить достоверность и обоснованность выводов, сделанных экспертами в полной мере можно только при проведении специального исследования упомянутых в исследовании материалов с привлечением исламоведов - специалистов по Хизб ут-Тахрир; тем не менее, общий анализ структуры исследования, методического обоснования и сделанных выводов позволяет уверенно утверждать, что, учитывая фактическое отсутствие исследования как такового, неверное использование методик, недолжный объект исследования и отсутствие использования указанных методов исследования в тексте заключения, что это исследование является неполным, необъективным, и в целом не соответствует требованиям, предъявляемым к экспертизам подобного рода.
Кроме того, экспертом, при оценке заключения судебной лингво-религиоведческой экспертизы от 18.12.2019 г., в выводах отражено следующее:
- Исследование эксперта-лингвиста и результат этого исследования, изложенный в заключении судебной лингво-религиоведческой экспертизы от 18.12.2019г., не соответствуют методике РФЦСЭ при Минюсте России и лишены предусмотренного ею научного обоснования;
- Речь, исследованная экспертами на основании данного протокола осмотра предметов от 29.06.2019г. в заключении судебной лингво-религиоведческой экспертизы не является аутентичной в соответствии с методикой РФЦСЭ при Минюсте России. Аутентичность (подлинность) речи экспертами не исследовалась. Кроме того, в протоколе осмотра предметов (документов) от 02.07.2019 г. и заключении экспертов содержится комплекс достоверных и вероятных признаков не подлинности речи;
В соответствии со ст. 88 УПК РФ в случаях, указанных в части второй статьи 75 настоящего Кодекса, суд, прокурор, следователь, дознаватель признает доказательство недопустимым.
Суд вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе в порядке, установленном статьями 234 и 235 настоящего Кодекса.
Таким образом, защита еще раз обращает внимание на недопустимость в качестве доказательства заключения судебной лингво-религиоведческой экспертизы от 18.12.2019г., проведенное на основе недопустимого, как доказательство, протокола осмотра предметов (документов) от 02.06.2019 г.
Вспомните, уважаемый суд, допрос «специалиста» Мешкова И.М., имеющего ученую степень кандидата философских наук, который просто в качестве дополнительной педагогической нагрузки в вузе читал лекции по религиоведению и религиям народов мира и только на основании этого сотрудники УФСБ привлекли его в качестве специалиста по вопросам религии и конкретно по деятельности партии Хизб ут-Тахрир аль Ислями?!? И что же?!? Несмотря на то, что в материалах уголовного дела имеется протокол допроса указанного специалиста, где он достаточно подробно излагает основную цель, принципы, методы, механизм деятельности организации Хизб ут-Тахрир аль Ислями, в ходе допроса в судебном заседании в качестве свидетеля стороны обвинения указанный «специалист» не смог четко и внятно пояснить, что такое халакат, сухбет, амир; отличие целей и задач партии от деятельности какого-либо другого объединения граждан; чем отличается экстремизм от терроризма; путал даты, и, в конце концов, признал свою некомпетентность в данной области и заявил суду об отказе от своих показаний в ходе предварительного следствия.
Анонимность свидетелей - международная практика при расследовании тяжких и особо тяжких преступлений. Однако, ЕСПЧ неоднократно высказывался о том, что засекречивание свидетелей – исключительная мера, а значит, возможна только при серьезной угрозе жизни свидетеля. Так, по делу «Ван Менделя и другие против Нидерландов» было анонимно допрошено четверо полицейских. Они участвовали при задержании подсудимых, грабителей почты. Свидетели давали показания в отдельной комнате и общались со стороной защиты через голосовую связь, посредством модулятора речи. ЕСПЧ в 1997 году счел засекречивание полицейских неоправданным и постановил, что допрос свидетеля без возможности адвоката и обвиняемого видеть реакцию анонима – это «крайнее ограничение прав стороны защиты».
В ходе судебного следствия при допросе секретных свидетелей защитники неоднократно заявляли ходатайства о необходимости рассекретить личности указанных свидетелей; допросить их отдельно в зале судебного заседания при условии, что будет отсутствовать пресса, слушатели, даже в отсутствии обвиняемого. Ни один из засекреченных свидетелей не подтвердил информации, о том, что от Муратова З.С., от его родственников или от кого-либо исходила реальная угроза его жизни и здоровью. То есть угроза их жизни не была доказана, показания секретных свидетелей не выдерживают критики, поскольку указанные свидетели достаточно часто путались в своих показаниях (не могли описать внешность Муратова Зекирья; описать место расположения домовладение и т.); большая часть вопросов стороны защиты либо снималась судом, либо были получены ответы от секретного свидетеля – «не помню», «много времени прошло», «не знаю» и так далее.
«Секретные» свидетели, по мнению члена Совета по правам человека Игоря Калягина – это определенный инструмент для усиления обвинения и прекрасная возможность стороне обвинения полностью обезоружить защиту, поскольку проверить свидетельские показания, убедиться в их достоверности практически невозможно.
Указанные секретные свидетели также принимали участие в следственных действиях – опознание, исключающие визуальное наблюдение. Защита обратила внимание суда на многочисленные процессуальные нарушения при проведении данных следственных действий – не разъяснены права понятым; статисты разного возраста; телосложения; отсутствие растительности на лице и другое.
Таким образом, данные доказательства являются недопустимыми и подлежат исключению из объема обвинения.
У подсудимого не обнаружено никаких планов, схем, чертежей зданий, сооружений и объектов транспортных структур - т.е. доказательств подготовки к совершению террористических актов.
На эти доводы защиты, государственное обвинение традиционно заявляет, что подсудимым не вменяется подготовка или совершение террористических актов, а только участие в террористической организации, коим является «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», в соответствии с решением Верховного суда Российской Федерации от 14 февраля 2003 года № ГКПИ 03-116, согласно которому ряд организаций, включая «Партию исламского освобождения» («Хизб ут-Тахрир аль-Ислами»), признаны террористическими и их деятельность на территории Российской Федерации запрещена.
Решение ВС РФ от 14 февраля 2003 года в отношении Партии исламского освобождения» («Хизб ут-Тахрир аль-Ислами») является необоснованным и незаконным в виду бездоказательности выводов, допущенных при постановлении решения нарушений фундаментальных положений процессуального закона.
Несмотря на то, что согласно ст. 90 УПК РФ, вступившие в законную силу решения суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. В связи с тяжестью предъявленного обвинения подсудимым суд в данном уголовном деле не должен принимать указанное решения ВС РФ без его оценки применительно к обстоятельствам данного уголовного дела и без учета норм Федерального закона от 6 марта 2006 года № 35-ФЗ «О противодействии терроризму».
Кроме этого, сторона обвинения не привела доказательств по угрозам безопасности государству РФ, изменению основ конституционного строя России, исходящим от нашего подзащитного.
Допрошенные свидетели защиты, а это супруга Муратова – Нина Малик, а также его друзья, соседи Зейналова, Пулатов, Сулейманов, Александров дали исключительно положительные характеристики на Муратова Зекирью, как человека исключительно тихого, порядочного, неконфликтного; каких-либо проявлений национальной, религиозной нетерпимости со стороны Муратова отрицают. А осужденные Халилов, Кантемиров, Месутов, Нагаев также характеризовали Муратова с положительной стороны, как человека, открытого, коммуникабельного, принимавшего участие в жизни религиозной общины города Алушты.
Свидетели защиты характеризовали Муратова Зекирья только с положительной стороны, его причастность к терроризму они не подтвердили. В каких-либо запрещенных в РФ партиях и организациях замечен он не был. Никаких агитационных мероприятий среди населения в Крыму о необходимости вступить в партию не проводил, каких-либо действий для призыва к насильственному захвату власти в Крыму никогда не предпринимал.
Прошу признать Муратова Зекирья Саитовича невиновным по тем доводам и доказательствам, которые привела сторона защиты, а именно в связи с тем, что не установлено событие совершенного преступления, а также в связи с отсутствием в деянии Муратова Зекирьи Саитовича состава преступления, предусмотренного ч.2, ст.205.5, ч.1, ст.30, ч.1, ст.278 УК РФ и оправдать его. Уголовное преследование в отношении Муратова Зекирья прекратить и освободить в зале суда.
Фото: Крымская солидарность
