«Это лишь имитация бурной деятельности ФСБ». Судебные прения журналиста Ремзи Бекирова. Часть первая
Председательствующему судье Южного Окружного Военного Суда города Ростов-на-Дону Волкову О. В. от гражданина Украины политзаключенного Бекирова Р. Р. 20.02.1985 г. р.
Прения
«27 марта 2019 года ФСБ РФ вместе с полицией и национальной гвардией РФ начала широкомасштабную операцию против предполагаемых членов организации "Хизб ут-Тахрир" в Крыму - организации, которая в Российской Федерации считается террористической, но является легальной в Украине. За один день было проведено 26 обысков в домах города Симферополя, а также Симферопольском, Белогорском и Красногвардейском районах. Как сообщается, большинство из арестованных лиц - крымские татары, принадлежащие к гражданской инициативе "Крымская солидарность" - незарегистрированной инициативе, организованной родственниками задержанных крымских татар».
Это цитата из IV пункта доклада Управления Верховного комиссара ООН по правам человека (УВКПЧ) о ситуации с правами человека в Украине. В докладе неоднократно утверждалось о многочисленных нарушениях прав человека в Крыму со стороны РФ. Именно с 27 марта 2019 года начались нарушения наших прав, а дело приобрело яркий политический окрас. И свидетельств этому множество.
Во-первых, это массовость задержаний. Арестовав нас, власти хотели запугать наш народ, заставить его замолчать. Об этом прямо сказал так называемый глава республики Крым Аксёнов в прямом эфире федеральных каналов: "Кто не согласен с российской властью и политикой России, того ждет тюрьма; кому не нравится - скатертью дорожка в Украину".
Во-вторых, решение о нашем аресте было принято на самом высоком уровне. Подпись об аресте поставил замглавы следственного отдела ФСБ.
В-третьих, осуждение задержания 25 крымских татар мусульман Крыма высказали Украина, США, ЕС, ООН и ОБСЕ. Так, например, госдепартамент США осудил действия России по задержанию 23 крымских татар по подозрению в терроризме. Об этом заявил заместитель представителя госдепартамента США Роберт Палладино. В своём Твиттере он написал: "Мы осуждаем действия российских оккупационных властей в Крыму. Вооружённые сотрудники ФСБ в масках обыскивали дома крымских татар, терроризируют семьи и арестовали более 20 человек".
В-четвертых, политзаключенными нас признал ряд правозащитных организаций, в том числе несправедливо ликвидированный "Мемориал".
Именно поэтому называть наши дела уголовными, я считаю неправильным. “Дело 25-ти” - это политический заказ государства на ликвидацию любого активизма и инакомыслия в Крыму! За период этих судебных заседаний, мы все, и я лично, увидели множество незаконных действий и бездействия, нарушений УПК, международных норм и договоров РФ, а также фундаментальных прав на защиту и правосудие.
Многократно заявленное ходатайство о применении к нам IV Женевской конвенции во всех судах, в том числе Южном окружном военном суде, было проигнорировано. И как это назвать, как не нарушением международного права, соблюдением которого так хвастается РФ.
Многочисленное отклонение обоснованных и законных ходатайств в ходе судебного процесса также демонстрирует нам обвинительный характер судопроизводства. Как яркие примеры этих ходатайств, приведем следующие:
1. Ходатайство об истребовании адреса дома Рустема Исмаилова, где, как полагает следствие, проводились "конспиративные собрания". Сторона защиты, ссылаясь на документы на участок и договор купли-продажи, утверждала, что санкции суда на ОРМ в доме Рустема Исмаилова не было, что говорит о недействительности всего ОРМ и всех экспертиз, сделанных на ее основании. Казалось бы, что стоило суду узнать из Госкомрегистра адрес, где проходил ОРМ, но суд, явно видя грубое нарушение, стал на сторону обвинения.
2. Ходатайство о биллинге звонков телефона Раима Айвазова, на котором неоднократно настаивала адвокат Мария Эйсмонт, могло бы пролить свет на факт пыток в отношении Раима Айвазова и, как следствие, дачи показаний под давлением. Ну, и здесь суд не стал выяснять истину, очевидно прикрывая следствие и прокуратуру.
Подобных фактов десятки. Удивляет то, что даже ходатайство об оглашении документов уголовного дела, о чём так долго настаивал Изетов Риза, суд с лёгкостью отклонил без ясного объяснения.
Поражают двойные стандарты, которые неоднократно использовались судом. На ходатайство адвоката Сергея Легостова об участии по ВКС из Крыма суд отказал, но когда начался допрос скрытого свидетеля Хаджимуратова А. В. по ВКС из здания Крымского гарнизонного суда, защита настаивала на вызове его в суд город Ростова. Суд все ходатайство защиты проигнорировал.
Те же двойные стандарты судья Волков О.В. применял и при допросе свидетелей. Прокурор спокойно задавал свои вопросы, даже выходя за рамки дела. Когда же вопросы задавала сторона защиты, суд многократно немотивированно снимал вопросы под разными предлогами: "не имеет отношения к делу", "может раскрыть свидетеля", "направленный на повторное изучение" и другие.
Самым ярким проявлением двойных стандартов стала подача стороной защиты ходатайства о предоставлении оригинала "Решения 2003 года о запрете ХТ и других организаций", либо ее заверенной копии. Суд нагло отказал в законном требовании адвокатов, не приведя ясных доводов. При этом любой документ не заверенный нотариально, подаваемый стороной защиты, судья Волков О. В. с лёгкостью отклонял и не приобщал к материалам дела.
Когда мы, политзаключенные, говорим, что нас преследуют по национальному и религиозному признаку, у суда и прокурора это вызывает только лёгкие ухмылки. Власти РФ по всем федеральным каналам опровергают наши утверждения, говоря, что это всё ложь и клевета, и что никто в Крыму не преследуется по национальному и религиозному признаку. Самым ярким доказательством обратного является наш арест. В нашей группе - 25 крымских татар, соблюдающих свою религию Ислам. Почему арестовали именно нас? Доказательств о репрессиях в отношении крымских татар, крымских мусульман, сотни. Об этом говорят все правозащитные и международные организации. Сегодня я бы хотел раскрыть, как эту дискриминацию мы ощутили в ходе судебного процесса.
На первом же судебном заседании по существу судья Волков О. В. лишил нас законного права говорить на родном языке. Когда же политзаключенные продолжали изъясняться на родном языке в соответствии с ч. 4 ст. 47 УПК РФ, "непредвзятый" суд удалил всех обвиняемых. Это же произошло и в других "пятерках" по нашему уголовному делу. Помимо этого, судьи отказываются принимать документы, составленные не на языке судопроизводства. На аргументы адвокатов о том, что в период следствия у подзащитных были переводчики и им давали обвинзаки (обвинительное заключение) на родном языке, а также о том, что в архивах суда содержатся подобные уголовные дела, где подсудимым предоставляли переводчика, суд оказался слеп и обвинил нас в "злоупотреблении правом". Помимо этого, когда сторона защиты вызвала свидетелей защиты, а именно людей, проходящих по нашему уголовному делу, суд также не предоставил им переводчика, о котором они ходатайствовали.
Что это, как не дискриминация? Что это, как не преследование по национальному признаку?
1. На судах во время перерывов нас кормили галетными печеньями, чаем и консервами, в составе которых присутствует свинина. Никакой другой еды нам не предоставляют и не позволяют брать из СИЗО.
2. На судебном заседании, на котором допрашивали свидетеля под псевдонимом Рамазанов Р., Изетов Риза просил суд сделать перерыв на 20 минут, чтобы подсудимые могли помолиться. Защита разъяснила суду, что по Исламу молитва имеет строго определенное время и не может переноситься. Тогда судья Волков О. В. проигнорировал все нормы этики права, заявив: " У нас светское государство..", и продолжил заседание.
3. На судебном заседании, когда проходил допрос свидетеля под псевдонимом Белялов А. М., судья также показал своё отношение к нашей религии и к нам лично. В этот период шел месяц Рамадан и мусульмане (как защитники, так и политзаключенные) постились. К вечеру, когда всем стало понятно, что допрос ложного свидетеля затянется не на один день, судья Волков решил нас шантажировать. На ходатайство стороны защиты о переносе заседания в связи с тем, что заключённые целый день постятся, плохо себя чувствуют и им надо поесть, судья спросил: "Так значит, мы заканчиваем допрос Белялова?" На что защита пояснила, что вопросы к этому свидетелю ещё есть, и мы готовы задавать их на следующем заседании. Судья Волков остался невозмутим и несмотря на нашу слабость и голод продолжил заседание.
Разве всё перечисленное - не ущемление наших религиозных прав и свобод?
Можно много говорить о том, что мы передергиваем и перекручиваем, “политизируя” преследования против нас, наших единоверцев и других жителей Крыма. Но справедливости ради, давайте взвесим и посмотрим объективным взглядом на то, по какому тяжкому обвинению в терроре, насилии, захвате и свержении власти нас привлекают? Какие дикие сроки заключения нас ожидают? И какие же факты в доказательство нашей вины приводятся? Что мы фактически делаем, о чем говорим, к чему призываем? Какие вещественные доказательства ложатся в основу доказывания таких тяжких преступлений? Разве религиозные книги, разговоры и суждения про мир, честь, мужество, богослужение могут быть доказательством? А где же оружие, взрывчатки? Где планы государственных зданий и сооружений, где разговоры об их захвате? Как люди, некоторые из которых даже в армии не служившие, в ИВФ не участвовавшие и более того, порицающие подобное, могут так огульно в причастности к этому обвиняться (ну, если только не по политической воле)?
Ниже я постараюсь детально показать несостоятельность каждого из так называемых “доказательств”, которые представила сторона обвинения. Помимо этого, мною будут проанализированы показания десятков свидетелей защиты, говоривших о несостоятельности обвинения. Будут приведены цитаты из независимых экспертиз, ярко отображающих бездарность экспертов ФСБ и их экспертиз. Итак, начнём.
Протоколы обысков.
Началом фабрикации нашего уголовного дела стали обыски, которые проводились в местах нашего проживания. Полное игнорирование уголовного права, подброс предметов, нарушение элементарной человеческой этики - вот чем нам запомнились данные следственные действия. Обыском это было назвать сложно, здесь больше подходит слово “облавы”, термин, который использовали СМИ, при описании событий 27 марта 2019 года. Так в чём заключались нарушения данных следственных действий?
1. Обыск у Абдурахманова Меджита прошёл совсем по другому адресу - там, где он не проживает. Адрес “село Строгановка, улица Маршрут, дом 33”, указанный в протоколе обыска, не существует вообще. Тем не менее и следствие, и суд признали это доказательство допустимым.
2. Большая часть литературы, приобщенной в дальнейшем к вещдокам нашего уголовного дела, была нам подкинута. Об этом в замечаниях на обыск писала не только моя супруга Халиде Бекирова (Т. 34 п. д. 133), но и другие фигуранты нашего уголовного дела. Самой яркой иллюстрацией фабрикации нашего дела в части подброса книг, явилась история с подбросом книг в доме Гафарова Джемиля. Несмотря на показания 4 свидетелей, в один голос утверждающих о подбросе книг, несмотря на ходатайство адвоката о проведении дактилоскопической экспертизы книг, оставшегося без внимания следователя, доказать ни один допрос правоохранительные органы не дали, ограничившись служебными проверками с предсказуемыми результатами.
Подобно махинации с подбросом книг, моему подельнику Изетову Ризе также была подкинута флешка и сим карта. Об этом грубом нарушении Изетов неоднократно указывал на суде. В ходатайствах, репликах мой друг Риза проводил сравнительный анализ протоколов обыска, где отсутствовали вышеназванные предметы и протоколов исследования и приобщения к вещдокам, где они (предметы) чудодейственным образом появились. Правосудие и здесь оказалась слепым.
3. На обысках нарушались фундаментальные права: не допускались адвокаты, нам не разъяснялись права, не позволялось вызвать независимого понятого и даже тех, кто участвовал в обысках, суд запретил допрашивать. Моей супруге следователь запретил у себя в доме (!) изъясняться на родном языке. Что это, как не нарушение прав и дискриминация по национальному признаку?! Это уже не говоря о том, что амуниция бойцов, ворвавшихся ко мне в дом, травмировала психику моих малолетних детей, в частности, маски с изображением скелетов. Моему соседу Осману Арифмеметову не повезло ещё больше - его дверь была выбита и вырезана сотрудниками правоохранительных органов.
Вообще же, если оперировать настоящими понятиями о терроризме, то день 27 марта 2019 года стал именно актом терроризма со стороны ФСБ и властей России по отношению к мирному крымскотатарскому населению. Одновременно происходили вооружённые взломы и проникновение в дом мирных граждан, перекрытие всех дорог, ведущих к домам обыскиваемых, беспардонные обыски у соседей обыскиваемых, создание атмосферы страха и насилия.
Так кто же из нас террорист? Те, кто мирно жил на своей земле или те, кто аннексировал Крым в 2014 году, принеся с собой всю репрессивную политику своего государства?
Справки-меморандумы по результатам проведения ОРМ "наблюдение".
Что можно сказать по поводу этих псевдо доказательств нашей предполагаемой вины? Абсурд, подтасовка фактов, некомпетентность оперативника Валиулина, который составлял данные справки-меморандумы. Причин для таких выводов много, приведу основные, самые яркие.
1. Как записи разговоров на тему "Политическая ситуация в Сирии", "Курды и Курдистан", "Мужество в Исламе", "Политический вакуум на международной арене. Факторы падение Америки" могут свидетельствовать об участии в какой-либо террористической организации? Каким образом эти темы связаны с приготовлением насильственного захвата власти в России? Я подчеркиваю - в России, не в Америке, не в Курдистане - в России, о которой не было ни слова? Как вообще разговоры на кухне могут быть доказательствами? Неужели у нас судят за мысли?
2. Как могут приобщаться доказательства с явными нарушениями? Адрес, по которому проводились ОРМ, не существует! Сторона защиты не раз обращала внимание суда на это. Мы ходатайствовали о запросе данных из госкомрегистра, на что получили прогнозируемый отказ, что еще раз показывает обвинительный уклон судопроизводства.
3. Намеренное искажение оперативником названия тем докладов. В качестве примера приведем справку-меморандум по результатам ОРМ "наблюдение" (Т. 2 л. д. 92-93). В этой справке пишется: "... В качестве докладчика на состоявшемся организационном мероприятии выступил Изетов Риза Мустафаев, который зачитал доклад на тему "Мужество. Использование "халакатов" как инструмент воспитания мужественности. Мужество при построении "Халифата". Где взял такое название оперативник, остаётся загадкой. В т. 2 л. д. 96-112 имеется стенограмма данной встречи, составленная тем же Валиулиным. Вот как в этой стенограмме звучит начало встречи: "Итак, мужество. В эпоху сподвижников в одном из домов города Медины Умар ибн аль-Хаттаб (пусть им будет доволен Аллах) сидел в окружении своих соратников, и он сказал: "расскажите свои мечты.." Ни слова о халакатах здесь нет. На что имеем намеренное искажение фактов!
4. Противоречия в самих справках-меморандумах. Оперуполномоченный ФСБ Валиулин Р. Р. называет собрания, состоявшиеся 16.07. 2016 года и 21.05. 2016 года месячными халакатами (шахри-халакат). Делает он это на основании не представленного ни следствию, ни суду административного устава Хизб ут-Тахрир Милляф Идарий. В частности, он заявляет: "Вопросы тому, кто произнес речь, задаются в письменном виде. Не разрешается задавать вопрос устно.." (Милляф Идарий, раздел "Месячный халака”, п. 3.
- "на Месячном халака” присутствуют только хизбии. Гость и посетитель, в случае, если они имеются, не присутствуют на халака..
- длительность “Месячного халака” составляет максимум 2 часа. Собрание заканчивается сразу же после того, как закончатся выступление и ответы на вопросы, даже если это произойдет до завершения 2 часов (Милляф Идарий, раздел “Месячный халака”, п. 8).
- каждому участнику разрешается задать один вопрос в письменном виде и сделать 2 устных комментария.. (Милляф Идарий, раздел “Месячный халака”, п. 11).
При внимательном изучении данных собраний видно, что практически ни одно из правил Хизб ут-Тахрир касательно “Месячного халаката” в собраниях, состоявшихся 16. 07. 2016 и 25. 05. 2016 не соответствует реальности:
1. На основании стенограмм, сделанных по аудиозаписи собраний видно, что вопросы задают чаще устно, в разговоре присутствует множество полилогов.
2. Скрытые свидетели, многие из которых не были хизбиями, утверждают, что они присутствовали на этих собраниях. Что противоречит "правилам", приведенным оперативником.
3. Согласно справке-меморандуму собрание 16. 07. 2016 проводилось c 18. 43 минут до 21. 47 минут, то есть более 3 часов (!) (Т. 4. л. д. 69), а не 2 часа, как это приводит оперативник.
4. Из стенограмм обоих собраний видно много как диалогов, так и полилогов. Участники явно комментируют более 2 раз. Это противоречит административному уставу Хизб ут-Тахрир Миляф Идарий, приведенным оперативником Валиулиным.
5. Вызывает недоумение, как оперативник Валиулин выявил организаторов этих встреч? С Валиулиным не согласились ни следствие, которое лёгким росчерком пера вычеркнуло Базарова Ф. и Сулейманова Р. С. из списков организаторов и добавило туда Айвазова Р. Х. после того, как он заявил о пытках со стороны сотрудников ФСБ, ни эксперты-лингвисты, которым изначально направлялись аудио из стенограммы указанных встреч.
Все вышеприведенное говорит о лживости этих справок-меморандумов, о фабрикации всего уголовного дела, основанного на подобных справках ОРМ, о политическом исполнении заказа дела судом, принявшим эти справки-меморандумы как доказательство нашей вины, несмотря на грубые нарушения как УК, УПК, так и норм логики.
Опознания.
Следственные действия под названием “Опознания” проходили у нас фиктивно, с многочисленными нарушениями УПК. На многочисленные заявления о нарушениях в ходе проведения опознания, следователь Махнёв С.В., приводил лишь отписки, что якобы нарушений нет. На суде ходатайства Изетова Ризы о признании протоколов опознаний недействительными были отклонены. Это несмотря на то, что мой друг привел ряд обоснованных доказательств. Всё это указывает на предвзятость суда и политическую мотивировку дела. Чтобы не быть голословным, приведу самые яркие нарушения, допущенные в ходе опознания.
1. Присутствие одних и тех же статистов при опознании одним свидетелем. Фактически статисты ходили в ФСБ как на работу, а свидетель видел одного и того же статиста на разных опознаниях. Это противоречит 24 ст. 193 УПК РФ о предоставлении к опознанию не менее 3 человек. В качестве примера приведу лишь три примера (по факту их гораздо больше).
29.10.19 свидетель под псевдонимом Рамазанов Ремзи Шевкетович опознает 3 человек в присутствии Охотникова (3 раза) и еще одного лица, однако Рамазанов Р. Ш. ещё 22. 10.19 проводит опознание в присутствии Охотникова.
05.11.19 свидетель под псевдонимом Рамазанов Р. Ш. опознает Сулейманова Э. в присутствии Носирова, однако Рамазанов Р. Ш. ещё 22.10.19 проводит четыре опознания в присутствии Носирова.
13.12.19 свидетель под псевдонимом Фаритов Ислям Гурьевич опознаёт 4 человек в присутствии Дадонова А. С. (4раза), однако он же, Фаритов, ещё 04.12.19 опознаёт 5 человек в присутствии Дадонова А. С.
2. Статисты, участвовавшие в опознании, не были на нас похожи. Это были, в основном, трудовые мигранты, работавшие на строительных работах в здании ФСБ. Их внешность ярко контрастировала с нашей. Различным у нас было практически всё: рост, вес, наличие/отсутствие бороды, чистота одежды. Чаще всего статисты осуществляли свою функцию в строительной одежде. Когда же адвокаты указывали на эти нарушения, следователи лишь отмахивались. Запомнился эпизод, когда мой адвокат Эдем Семедляев, указывая на подобное нарушение, ждал реакции от следователя Махнева С. В., но не дождавшись ее, Семедляев риторически заключил: "А зачем напрягаться. Для Северо-Кавказского суда и так сойдёт!" А ведь он оказался прав. Мало того, что суд отказал в вывозе статистов и понятых, которые могли пролить свет на установление истины, так судья Волков О. В., прослушав все эти многочисленные нарушения, проигнорировал ходатайство Ризы о признании этих документов недопустимыми. Безнаказанность и вседозволенность помогают российской “фемиде” сегодня делать всё, что нужно для выполнения политического заказа.
3. Все скрытые свидетели при опросе и допросе касательно внешности подозреваемых апеллируют одинаковыми, где-то почти одинаковыми характеристиками. Не могут 6 разных свидетелей описать человека одними и теми же словами! На суде свидетели используют уже обычные, простые слова при описании нас (обвиняемых). Для примера приведу лишь два примера с подобными юридическими копипастами. На деле их гораздо больше.
Айвазов Раим.
Свидетель Нимитулаев Асланбек Ментарович так описывает Раима 05.12.19: "Айвазову Раиму на вид 24-28 лет, вытянутое узкое лицо, тёмные волосы, оттопыренные уши, размером больше среднего, высокий лоб, он среднего роста, худощавого телосложения". Т. 31 л. д. 68.
Свидетель под псевдонимом Рамазанов Р. Ш. 01.11.19 так описывает Раима: "Айвазову Раиму на вид 24-28 лет, тёмные волосы, вытянутое узкое лицо, высокий лоб, среднего роста, худощавого телосложения, оттопыренные уши размером больше среднего". Т. 31 л. д. 157.
Свидетель под псевдонимом Белялов А. М. 05.11.19 так описывает Раима: "Раиму на вид 24-28 лет, среднего роста, худощавого телосложения, тёмные волосы, вытянутое узкое лицо, высокий лоб, оттопыренные уши размером больше среднего". Т. 31 л. д. 193.
Базаров Фарход
Свидетель Нимитулаев А. М. 21.11.19 описывает Фархода следующими словами: "Базарову Фарходу на вид 36-40 лет, среднего роста, плотного телосложения, редкие и темные волосы с залысинами, глубоко посаженные глаза, нос прямой, среднего размера". Т. 31 л. д. 63.
Свидетель Фаритов И. Н. 13.02.20 дал такое описание Фархода: "Базарову Фарходу на вид 38-41 год, среднего роста, плотного телосложения, редкие темные волосы с залысиной, глубоко посаженные глаза, нос прямой среднего размера". Т. 31 л. д. 103.
Свидетель Белялов А. М. 23.10.19 описывает Фархода: "Фарходу на вид 36-39 лет, средний рост, плотное телосложение, редкие темные волосы с залысинами, глубоко посаженные глаза, нос прямой среднего размера". Т. 31 л. д 187.
Свидетель Рамазанов Р. Ш. 17.09.19 так описывает Фархода: "Базарову Фарходу на вид 35-39 лет, глубоко посаженные глаза, нос прямой, среднего размера, редкие темные волосы с залысинами, он среднего роста, плотного телосложения". Т. 31 л. д. 149.
А вот как тот же свидетель Рамазанов отвечает на мой вопрос о внешности Базарова Фархода на суде при допросе: "худощавый, лысый, имеется борода".
Из всего вышесказанного явно видно, что все описания, данные в здание ФСБ в Симферополе, явно даны не свидетелями, а просто записаны теми, кто составлял показания лжесвидетелей - сотрудниками ФСБ. Фабрикация дела налицо!
Протокол осмотра диска N5/1227 (сведения о соединениях абонентов номеров обвиняемых)
Мне и моим друзьям по уголовному делу непонятно, как соединения абонентов могут быть доказательствами (даже косвенными) в обвинении в терроризме, либо в попытке насильственного захвата власти. Было бы ещё понятно, если бы прокурор предоставил расшифровку разговора, где содержались бы либо угрозы, либо призывы. Но ничего этого нет и быть не может. Обвинение же, противореча с законом здравого смысла, приводит это "доказательство".
О чём же говорит этот документ? 29 человек общались друг с другом в определенной местности. Так мы и не отказываемся от этого. Да, я и другие обвиняемые, знаем друг друга и общались с друг другом. Что здесь преступного? Причем сам диск N5/1227 имеет противоречие. Непонятно, что ФСБ имела в виду под словом "соединение". Если это факт общения (коммутации) между собой, то числа в таблице, приведенные для каждой пары обвиняемых, должны совпадать полностью. Если же это показатели вызова одним абонентом другого абонента (звонок), то совпадения маловероятны. В предъявленных нам таблице и схемах видно, что они то совпадают, то нет. О чём говорят цифры в таблицах, так и осталось загадкой. Этот документ, как и подобные ему все доказательства, как например, справки-меморандумы, ОРМ “наведение справок”, психиатрическая экспертиза и много другого я расцениваю как юридический мусор, озвученный лишь для того, чтобы придать веса беспочвенному обвинению в терроризме.
Психиатрическая экспертиза.
В отношении заключения судебной судебно-психиатрической экспертизы хочу заявить следующее.
1. Данная экспертиза явилась принудительной, так как своего согласия на неё я не давал.
2. По всем обвинениям в нашем уголовном деле перепутаны (искажены) даты проведения экспертиз. Так, заключение судебно психиатрической экспертизы в отношении Изетова Р. М. датировано 05.02.19, в то время как он сам был задержан лишь 27.03. 19. (Т. 47 л. д. 251-254).
Заключение судебно психиатрич. экспертизы в отношении меня датировано 18.12.2019, в то время как в самой экспертизе указан срок производства до 19.12. 2019. (Т. 48 л. д. 30-33).
В т. 51 л. д. 35-38 в заключении суд. псих. экспертизы у Айвазова Раима Халиловича указан год рождения 1975, в то время как Раим родился лишь в 1995 году. Сама экспертиза датирована 29.04.2019, в то время как в самой экспертизе указан срок производства до 30.04.2019.
В т. 46 л. д. 211-213 заключение судебно психиатрической экспертизы Умерова Ш. Н. датировано 04.03.20, в то время как в самой экспертизе указан срок производства до 05.03.2020. Помимо этого у Умерова Шабана указана ч.2 ст.205.5 УК РФ, в то время как у Шабана по делу идёт ч.1.
Заключение судебно психиатрической экспертизы Базарова Ф. датировано 15.06.2020, в то время как в самой экспертизе указан срок производства до 16.01.2020. В экспертизе год рождения Базарова Ф. указан, как 1981, в то время как он родился лишь в 1986 году.
3. Факт проведения самой экспертизы я расцениваю как давление на меня, считаю это унижением своего достоинства. В камере-палате, где я "испытывался", было установлено круглосуточное видеонаблюдение. Уединения я не мог познать даже в туалете, в душе, где в двери было вмонтированное прозрачное стекло. Через него любой сотрудник психиатрического отделения мог за мной следить. В одной палате со мной лежали психически больные люди, убийцы, насильники. Я, практически, каждый день подвергался угрозе жизни.
Подводя итог хочу еще раз заявить, что данная экспертиза, проведенная незаконно, со множеством нарушений, явилась методом давления на меня.
Вещественные доказательства.
Что же нам, предполагаемым “террористам” и “захватчикам власти” приобщили к вещественным доказательствам? Если бы прокурор привел в доказательство вины оружие, взрывчатку, планы, схемы захвата административных зданий, учреждений и подобное этому, то вопросов к нему не было бы. Но прокурор, а в его лице и всё государство, в качестве нашей вины приводят книги, флешку, на которой хранятся книги. Что это, как не абсурд?
Что же приобщила к вещдокам сторона обвинения:
У Бекирова Р. Р. - это 2 книги: "Халифат"; "Проект Конституции Исламского государства".
У Изетова Р. М. - книга "Концепция Хизб ут-Тахрир”, книга "Исламское государство", брошюра "Дават. Практические рекомендации" на 36 листах; брошюра "Дават. Практические рекомендации" на 40 листах; 4 листа А4, начинающиеся с текста "Муджаза ибн Саур.."; 3 листа А4 печатного текста, начинающиеся со слов "Аль-Бараа ибн Малик.."; брошюра "Партийное сплочение"; журнал Аль-Ваъй, N234-235; блокнот на кольцах 36 листов; мобильный телефон Alcatel с 2-мя снимками; мобильный телефон Samsung; флешка Sandisk 1666.
Помимо этого, мне бы хотелось привести те книги и другие вещи, которые приобщились к нашему основному уголовному делу в других пятерках:
- книга "Основы Исламской нафсии"
- книга "Социальная система Ислама"
- книга (Абдулькадим Заллум) "Законы шариата в следующих вопросах: Клонирование. Трансплантация органов. Аборт. Экстракорпоральное оплодотворение. Медицинское реанимационное оборудование. Жизнь и смерть.
- брошюра "Джаназа с именем Аллаха Милостивого Милосердного"
- флажок из ткани черного цвета с символами белого цвета
- книга "Нравственность мусульманина"
- книга "Крепость мусульманина"
- книга "Сады праведных"
- книга "Сахих"
- книга "Жизнеописание пророка Мухаммада"
- цветное изображение мужчины, внешне похожего на Шейхалиева Рустема Динаровича, размером 10 на 15, на котором мужчина в одежде чёрного цвета на фоне плакатов белого и чёрного цветов с поднятым вверх указательным пальцем правой руки
- книга Хадж Пророка
- блокнот в мягкой зеленой обложке на 18 листах, с рукописными надписями, начинающимися словами "Сказал Пророк Мухаммад (с а.с.). В этом блокноте мой друг, сосед, Сулейманов Руслан записывал рекомендации для себя по борьбе с гневом.
Ремзи Бекиров. Фото: Крымская солидарность
