«Необходимо оправдать». Судебные прения адвоката Марии Эйсмонт в защиту Раима Айвазова
Я немножко по-другому буду свои прения произносить. Я немного разочаровалась после прений Евгения Сергеевича (прокурор Колпиков — КС), которого знаю как человека талантливого. Я ждала более человеческого подхода к делу, но он был очень формальным, поэтому я решила по-другому построить, чтобы до кого-то, может быть, донести здесь что-то человеческое. Я остановлюсь на решении 2003 года, которое не может иметь преюдициального значения.
Айвазов обвиняется в организации террористической деятельности. Мы остановимся не на словах, а на деятельности. Он совершил некие действия. Мы должны согласиться по части определений. Что такое терроризм? Терроризм — идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, местного самоуправления или международными организациями. Это связывается с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий. Что такое террористическая организация? В современном законодательстве это понятие отсутствует, но есть в законе о борьбе с терроризмом. террористическая организация — структура, созданная в целях осуществления террористической деятельности или признающая возможность использования в своей деятельности терроризма. Организация признается террористической, если хотя бы одно из ее структурных подразделений осуществляет такую деятельность с ведома хотя бы одного из руководящих органов данной организации.
Терроризм — это всегда насилие и устрашение. Они обязательно должны входить в предмет доказывания, но суд очень часто снимал вопросы о насильственных действиях и говорил, что они не входят в предмет доказывания. Так же, как в предмет доказывания об убийстве всегда войдёт вопрос об оружии. Убийство часто происходит с использованием оружия, как и захват власти. Насильственный захват власти без оружия невозможен.
Сторона обвинения говорит: у нас есть закон 2003 года, поэтому мы выясняем только, имели ли подсудимые отношение к партии Хизб ут-Тахрир. Но это неверная трактовка предмета доказывания.
Почему решение Верховного суда не может считаться основным доказательством?
Преюдициальный характер не обоснован, ведь решение не было опубликовано и доказано. Два абзаца — это единственное, что выдал Верховный суд в феврале 2003 года. Таким образом, суд не привёл мотивировку того утверждения, на основании которого партия «Хизб ут-Тахрир» была признана террористической и запрещена. В решении суд также сослался на реестр террористических организаций США. «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» в этом списке нет.
Чем более тяжким является преступление и строгим наказание, тем выше должны быть гарантии от судебных ошибок. Решение Верховного суда было принято в закрытом судебном заседании, что является нарушением процессуальных гарантий. В соседней Украине деятельность «Хизб ут-Тахрир» не была признана террористической и после того, как Крым стал частью РФ, оно всё ещё не было опубликовано, хотя почему-то Крым попал под деятельность этого закона.
Организация «Талибан», которая есть в том же списке, сейчас регулярно взаимодействует с официальными российскими лицами. ГосСМИ в социальных сетях называют Талибан «красавчиками года», а он находится в том же списке. Именно поэтому я считаю, что предмет доказывания не сводится к присутствию подсудимых в организации. Необходимо доказывать именно террористическую деятельность.
Нам говорят, что вина Айвазова, за которую он должен сесть на 18,5 лет — это распространение идеологии и подготовка к антиконституционной деятельности местного населения. В своих прениях я не буду останавливаться на портретной и фоноскопической экспертизе, тем более Раим не отрицал присутствия в домовладении.
У нас со стороны обвинения надо сказать выступало шесть свидетелей. Это два сотрудника ФСБ — оперативник Валиуллин, следователь Махнев и четыре человека, данные о личности которых нам недоступны. Эти люди выступали анонимно и давали специфические показания.
Теория и практика применения засекреченных свидетелей говорит нам, что поводом засекречивать свидетеля является только реальная угроза его безопасности. Это должно быть установлено следствием. В нашем деле должны быть конкретные данные об угрозах. Вообще, анонимные свидетели не российское изобретение, это институт, который используется по всему миру.
В ЕСПЧ были сформулированы основные принципы использования скрытых свидетелей без нарушения права на справедливое судебное разбирательство. В каждом случае должны быть серьёзные основания считать, что свидетелю что-то угрожает. При этом субъективного страха недостаточно.
Наши засекреченные свидетели не получали угроз. Их засекречивание не было ничем обосновано, свидетели никак не смогли его подтвердить.
Уважаемый суд, были запрошены сталинские огромные сроки. Абсолютно неприемлем для такого запроса такой подход к доказательствам.
Следователь Махнев говорил, что их засекречивание буквально принималось на веру. Их заявления не подвергались нормальной необходимой проверке. Мы не получили возможность задавать им вопросы, которые бы позволили выяснить данные об их личности, просто потому, что они так захотели, или следствие так захотело.
Теперь перейдем к их показаниям. Почему они не могут быть положены в основу приговора? Они нам сообщили, что 4 из 5 обвиняемых были мушрифами. Все, кроме Базарова. На многочисленные вопросы было сказано, что они проводили собрания. Я считаю, что применительно к моему подзащитному это абсолютно голословно. Мы среди прочего исследовали материалы опознаний. В них свидетель «Рамазанов» не узнаёт в Раиме мушрифа, а называет его мужчиной, которого он видел на собраниях, проводившихся участниками организации. То же самое у других скрытых свидетелей. Там практически копипаст. Они его видели в домовладении, где кто-то что-то организовывал.
И вдруг спустя столько лет они вспоминают, что это был мушриф. А что мешает сказать, когда опознаешь? У тебя есть замечательная возможность помогать следствию — тебя никто не видит. Его никто не опознал как учителя, только как человека, которого там видели. Достаточно ли это, чтобы посадить человека на 18 лет? Очень сомневаюсь.
В начале уголовного дела организатором числился Фарход Базаров, а потом вдруг стал Раим Айвазов.
2016 год. Свидетели попадают в группу и сдают её. 2017 год. Никаких сведений об этих людях нет. 2018 год. Тишина. 2019 год. Конец марта, берут всех, а потом и Раима. Откуда? Они у вас с 2016 года стояли на учёте, у вас тонны доказательств должны быть против них, а в деле у нас только 2016 год. А если эти лица вели законопослушный образ жизни с 17 по 19 год? На них же никто ничего не смог найти. А зачем их тогда арестовывать в 2019 году и сажать на 20 лет? Какая общественная опасность? Кому это поможет? Как это дело вообще могло сюда зайти без доказательств деятельности с 2017 по 2019 год? Нет никаких подтверждений, кроме голословных утверждений засекреченных свидетелей.
Следующее важное доказательство — показания Раима Айвазова. Те, которые оглашались в начале и потом позже в суде. Раим Айвазов исчез из поля зрения своей семьи с 16 на 17 апреля 2019 года. В 13:30 17 апреля его задержали официально. А до этого его держали сотрудники, включая Валиуллина, которого он опознал, стреляли рядом с ним, били, угрожали. Я знаю, что обвинение будет ссылаться на отказ в возбуждении уголовного дела. Но я верю в то, что говорит Раим. Слишком большой промежуток времени между последним сообщением Раима жене, где он говорит, что какие-то люди от него что-то хотят и официальным задержанием. Пропал и телефон Айвазова, а следователь Махнев говорил, что видел его в отделении, куда он приехал, кстати, глубокой ночью.
В обвинительном заключении говорится, что он привлёк Базарова, а в показаниях, которые он даёт на следствии, сообщает, что Базаров его привлёк. А потом вдруг получается, что всё наоборот. К этим показаниям нужно относиться, мягко скажем, критически.
Коротко об экспертизах. Я бы не сказала, что заключения защиты и обвинения так уж сильно противоречат друг другу. Например, заключение лингвиста говорит, что признаков насильственных действий и разжигания вражды в полной мере не выявлено в переписке. Выявлены только высказывания, направленные на вовлечение других лиц. И это говорит лингвист следствия.
Специалисты не могут утверждать, велись ли эти разговоры членами «Хизб ут-Тахрир», об этом тоже говорится в заключении.
Но нам важно установить кое-что ещё. Что на самом деле делал Раим Айвазов? Возьмём расшифровку, на которой присутствует Раим Айвазов. Если посмотреть на этот текст, то видно, что самые объемные его куски говорят люди, обозначенные литерой «М».
Эти люди обсуждают классические философские течения. Кто-то рассказывает философскую притчу, а остальные обсуждают. То же самое делали на модных в нулевых тренингах личностного роста. Если слово мусульманин заменить на слово «человек» или «сотрудник фирмы «Кока-кола», ничего не изменится. Они по-прежнему будут обсуждать притчу.
Нет радикальной общности в том, о чем они дискутируют. Нет никакого консенсуса и никакой подготовки к насильственным действиям. Да, там есть слово «хизб», но эта тема характерна для любого человека из любой религии. Это желание обсудить философскую тревожащую тему. Они хотят развиваться там, где могут это делать.
Я подумала, а откуда они взяли эти истории? Обвинение говорит, что это журнал «Аль вай», запрещённый и признанный литературой «Хизб ут-Тахрир». А всё это написал Беюсов Мунир Ахметович — нижегородский имам, уважаемый в исламе человек, автор проповедей пятничного дня, из которых и взяты истории, которые обсуждали люди. То, что было якобы уроком про мировой халифат, который вменяют Раиму, и близко им не являлось. Оказывается это еще и слова из уважаемого издания.
Ну и последнее, про 18 лет и 3 месяца. Доказательства голословны, они никак не подтверждаются. То, что он говорит на записи никак не относит его ни к воинствующей пропаганде, ни к разжиганию вражды, ни к насилию. Он рассуждает на философские темы, одобренные муфтиятом РФ.
Раима Айвазова, которого я полюбила за эти три года, как и его семью, отца двух детей и всех остальных подсудимых необходимо оправдать.
