Амет Сулейманов: «Обвинение строится на субъективных умозаключениях оперативника ФСБ»

«Крымская солидарность» приводит краткое содержание отношения Амета Сулейманова, фигуранта третьей бахчисарайской группы по «делу Хизб ут-Тахрир», к допросу свидетеля Николая Артыкбаева, до 2014 года сотрудника СБУ, который перешел работать в ФСБ России. Крымский активист выступил с ним в Южном окружном военном суде 27 апреля в ходе судебного заседания.

«Оперативник Артыкбаев оговорил всех, кто проходит по делу третьей бахчисарайской группы. В основе обвинения он использует двух скрытых свидетелей — Османова и Керимова, чьи показания в суде не соответствуют протоколам их же допроса. Они кочуют из одного дела в другое, и Артыкбаев держит их при себе, потому что у них проблемы с законом и они могут давать показания, когда ему нужно. Османов же на допросах 17 и 18 апреля на один и тот же вопрос давал четыре разных ответа, а 98% его показаний состояли из слов «не помню». Такая забывчивость доказывает, что свидетель не в состоянии отвечать на вопросы честно, что он дает показания под диктовку и выполняет чей-то заказ. При этом по его ответам нам стало ясно, что он нас не знает.

Кроме того, обвинительный характер дела подтверждается и тем, что Артыкбаев во время разговора в мечети сразу стал искать материалы на запрещенных сайтах. Во время допроса Сейтумер спросил: «Как вы поняли, что я вел встречу на запрещенную в России тему?». Артыкбаев ответил, что нашел фрагменты доклада на запрещенных сайтах, поэтому и сделал такой вывод. Другие интернет-ресурсы он даже и не думал проверить. А ведь доклад был на историческую тему, она находится в открытом доступе. Теперь получается, что подобные выступления стали преступлением.

Настораживает и то, что, по показаниям Артыкбаева, даты еженедельных сухбетов не совпадают. Он знал, что сухбеты проходят раз в неделю, люди собирались каждый четверг в мечети Тахталы-Джами. Но доказательство этому — лишь записи двух разговоров. Одна была сделана 11 мая 2017 года, а другая — 13 июля 2017 года. Всего лишь два разговора и совсем не через неделю от предыдущего.

Также оперативник сам не до конца понимает, что за термины фигурируют в деле. На вопрос Сейтумера, что такое сухбет, тот ответил, что это слово используется только сторонниками партии Хизб ут-Тахрир и означает собрание членов партии. Но это далеко не так. Весь тюркоязычный народ использует в обиходе это слово и оно означает отнюдь не собрание, а общение. Это подтвердил и наш переводчик Салединов. Значит ли это, что нужно осудить всех, если его произносят? Артыкбаев даже не удосужился посмотреть значение этого слова хотя бы в Интернете. Это еще раз говорит о «профессионализме» оперативника и наспех состряпанном против нас деле.

Свидетели не сошлись даже в цифрах, сколько бывало человек на сухбетах: Османов заявил, что 20-40, а Керимов - 15-20. По нашему мнению, они взяли эти цифры из головы.

В то же время Артыкбаев не раз во время заседаний говорил, что имама мечети Тахталы-Джами прогоняли на время, когда в мечети проходили сухбеты. Об этом оперативнику якобы сообщил действующий районный имам Сейтвели Ибрагимов. Но Артыкбаев не смог подтвердить, были ли какие-то конфликты между двумя имамами. Потому что их на самом деле не было. Если бы действительно существовали разногласия, об этом бы знал и муфтий Крыма, и другие имамы, но этого нет. Сам имам Тахталы-Джами Руслан Ахмеджанов на допросе отрицал, что в мечети могли проводиться собрания запрещенной группы, а Сейтвели Ибрагимов отметил, что в мечетях никогда не было конфликтных ситуаций и никого оттуда выгнать попросту не могли.

Артыкбаев также заявил, что опознал наши голоса на записи, при этом он никогда не встречался с нами. Даже эксперты не сказали однозначно, чьи голоса есть на аудио, а вот Артыкбаев смог определить, кому они принадлежат. 

По показаниям оперативника, мы с Сейтумером проводили халакаты. Во время допроса спросили: «Почему не были задокументированы разговоры, есть ли доказательства, что именно Сейтумер и Амет проводили халакаты?», на что Артыкбаев ответил довольно просто: «Нет». И на показаниях этого человека строится наше дело?

Вдобавок ко всему, скрытые свидетели не смогли ответить на элементарные вещи, где именно проводились халакаты, какое было убранство в доме, где располагались комнаты, были ли ворота или забор. Они не знают и то, где находятся эти дома — за городом или нет. У меня складывается впечатление, что свидетели приходили на халакаты с повязкой на глазах. 

Все показания Артыкбаева ничем не подтверждены. Из доказательств — только данные ОРМ, которые не могут быть доказательствами, если не закреплены процессуально. И после этого Артыкбаев пытается обвинить нас в том, что нам даже не присуще. Нам ограничивают свободу, унижают наши семьи и весь крымскотатарский народ. Но надо помнить: террора среди нас, крымских татар, не было и никогда не будет. Лишь после 2014 года, когда Россия пришла в Крым, возбудили больше 100 дел по статье о терроризме, но попытка Артыкбаева обвинить нас в этом, несостоятельная доказательная база и предположительный характер якобы преступления — все, что есть у спецслужб в отношении нас. За чужие субъективные умозаключения нам грозят большие сроки. И я прошу суд привлечь к ответственности лиц, которые дают ложные показания».

11 марта 2020 года в Бахчисарае прошли обыски сразу в нескольких домах крымских татар: Энвера Мустафаева, Амета Сулейманова, братьев Сейтумера и Османа Сейтумеровых, их дяди Рустема Сейтмеметова. Также обыск был проведён в доме экс-активиста «Крымской солидарности» Сейтумера Сейтумерова, который несколько лет назад вынужденно покинул Крым.

Всем задержанным вменяется членство в организации «Хизб ут-Тахрир», которая в России запрещена с 2003 года. На территории Украины и большинства стран мира организация действует без ограничений на уровне национальных законодательств. Трое из обвиняемых - Рустем Сейтмеметов, братья Осман и Сейтумер Сейтумеровы до 19 ноября 2020 года находились в следственном изоляторе Симферополя, но после были конвоированы в изолятор Ростова-на-Дону.

Четвёртый фигурант дела - Амет Сулейманов содержится под домашним арестом в Бахчисарае. В 2007 году после обследования в стационаре больницы города Бахчисарай ему был поставлен диагноз: артериальная недостаточность и митральная недостаточность. Была дана рекомендация о замене сердечного клапана. Он ежегодно проходил курс терапии и лечения в больнице имени Семашко города Симферополя в отделении ревматологии.

Согласно материалам дела, обвиняемые не имели оружия, взрывчатки, боеприпасов, не планировали совершать террористический акт и не призывали других к осуществлению террористических действий. Материалы дела содержат аудиозаписи с дискуссиями на религиозные и политические темы в мечетях Бахчисарая.

Амет Сулейманов. Фото: Крымская солидарность